Днем этот обычный казанский двор, окруженный типовыми многоэтажками, во власти детей, пенсионеров и женщин, в основном мам в декрете, а также с малышами на больничном, бабушек и редко дедушек и нянь. Многие познакомились во дворе благодаря детям и теперь в курсе ежедневных забот друг друга.
Двор живет по своим законам. Мамы с колясками, где спят груднички, держатся особняком, сторонясь шумной малышни постарше, взрослых, громко разговаривающих по телефону, мусоровозов, лязгающих контейнерами, нагло каркающих ворон и лающих собак, автомобилей со срывающейся сигнализацией и прочих источников шума. На прогулке мамы бдительно охраняют чуткий сон своих крох, стараясь хоть немного расслабиться и перевести дыхание.
У двора свой лексикон. В нем нет «я», только «мы» и «вы». Обращаются здесь друг к другу так: «Вы такие большие стали! Вам уже сколько? Зубки прорезались? На прививку когда идете? А почему гулять не выходили?» До трех лет малыш с мамой единое целое, поэтому мама идентифицируется исключительно по ребенку: «Видела вчера Фариду, маму Маратика» или «Это Юля, у которой летом родился Максимчик»...
Что касается этой мамы, то двор долго не мог понять, кто ее дети. Когда зимой худенькая уставшая женщина в первый раз появилась во дворе с бежевой коляской для двойни, все вначале подумали: у нее близнецы. Искренне посочувствовали: тут одного растишь - света белого не видишь, а у этой тростиночки еще и двойня. И как только люди близнецов растят, на двоих разрываются? Потом присмотрелись, нет, вроде не двойня, скорее погодки. Но весной, когда младенцев стали выносить на улицу в легкой одежде, засомневались и в этом: очень уж небольшая разница между малышами, с виду - не больше полугода. Посчитали, прикинули, нет, не могут погодки родиться с таким интервалом...
Мамочка же малышей знакомиться с себе подобными не спешила. Выходя с коляской, где ребятишки паровозиком лежали друг за другом, торопилась в соседний сквер: там тише. Иногда ее заменял и каждый раз помогал заносить малышей в подъезд тоже худощавый энергичный пожилой мужчина, видимо, дедушка малышей. Двор сразу оценил его навыки обращения с детишками и крепко зауважал. Если просыпался кто-то из младенцев, проворный дед-нянька ловко подхватывал его на руки и мастерски укачивал, мыча под нос колыбельную и ритмично приседая в такт. И ведь укачивал! А потом гулял с двумя крикунами порой по два часа, на радость их маме.
По выходным с коляской по очереди выходили гулять двое молодых мужчин. Один, наверное, отец семейства, а другой чей-то брат - мамы или папы, прикидывал двор. Все прояснилось, когда одна из самых общительных дворовых бабушек подсела к деду и спросила, заглянув в коляску:
- У вас погодки?
- Двоюродные братья, - отозвался дедушка, сделав ударение на последнем слоге. - Их матери - родные сестры, дочки мои. Младший родился, когда старшему четыре месяца исполнилось. Вот и хожу теперь к ним каждый день как на работу. А это, скажу вам, не финской ходьбой заниматься!
Собеседники оказались ровесниками, завязался искренний разговор. И уже на следующий день двор передавал из уст в уста подробности той редкой семейной истории.
Рожать старшей из сестер врачи не советовали: высок риск осложнения во время беременности и родов ее серьезного заболевания, которым она страдала с детства. Но на пороге сорокалетия страстно мечтавшая о ребенке женщина решила рискнуть: возраст, последний шанс... Практически всю беременность пролежала на сохранении, но родила благополучно. Вначале со здоровьем у старшей сестры, жившей с мужем в Буинске, все шло хорошо. Но однажды утром она почувствовала себя хуже некуда и едва не потеряла сознание. В реанимацию РКБ больную срочно доставили на вертолете санитарной авиации. А новорожденного сына муж примчал в Казань младшей сестре на машине.
- Ты только научи, как его кормить и как за ним ухаживать, и мы поедем домой, - попросил он растерянно.
Попытались дать бутылочку со смесью - не берет. Тогда младшая, не знавшая, что делать с избытком молока, приложила племянника к своей груди, и вопрос о возвращении крохи в родной дом отпал на долгие месяцы. Ведь его матери сначала потребовалось интенсивное лечение, потом сложная операция, затем реабилитация. Молоко, естественно, пропало. Все это время кормила и выхаживала грудничка-племянника, в самый важный момент своей жизни оставшегося без матери, сестра-кормилица. А все мужчины семейства - отец (мать умерла у сестер несколько лет назад), супруг и разрывавшийся между Буинском и Казанью муж сестры - помогали кормящей матери двух младенцев чем могли.
- Когда старшую дочку наконец подлечили, выписали и она пришла забрать сына, младшая залилась слезами. Ну просто навзрыд! - вспоминал дедушка. - Так привязалась она к малому. Добрая душа, редкое сердце... Совсем замоталась с двумя, не помнит, когда нормально спала ночь, за эти месяцы похудела на двенадцать килограммов, а вот поди ж ты... Ей бы радоваться, что второго крикуна забирают, а она, дурочка, белугой ревет и просит оставить его с ней до года.
Воссоединившаяся семья уехала в полном составе в Буинск, а вскоре примчалась обратно. Привыкший к кормилице и ее грудному молоку малыш кричал сутками напролет, категорически отказывался от бутылочки с детским питанием, а главное, весь покрылся сыпью.
- Скорее всего, это аллергическая реакция на молочную смесь, - предположила педиатр из детской поликлиники. - Такого ребенка нужно как можно дольше держать на грудном вскармливании.
При виде маленького возвращенца тетя-кормилица просияла, с радостью приняла своего выкормыша обратно. Оказавшийся в привычных руках малыш сразу успокоился и вскоре очистился от сыпи.
- Ну а нашим буинцам ничего не оставалось, как затевать срочный переезд в Казань, - откровенничал дедушка. - До того времени, когда зять продаст, а потом купит квартиру и найдет в нашем городе работу, супруги решили пожить на съемной в соседнем доме, чтобы потихоньку приучать сына к себе и прикорму.
Поразившийся этой историей двор принялся оказывать героической сестре всевозможные знаки уважения. Вот это сестра так сестра! Вот это материнский инстинкт, восхищались мамочки. А бабушки вспомнили, что в войну таких историй были десятки. И не родные сестры, а чужие женщины выкармливали осиротевших младенцев.
Вскоре гулять с двоюродными братьями во дворе стали по очереди обе мамы.