- И как понять, какое окно нам нужно? - молодая девушка-репортер задумчиво вертела микрофон в руках.
- Вон бабушка к подъезду идет, - спокойно заметил оператор, устанавливающий камеру на штатив. - Наверняка знает.
Журналистка бодро догнала пожилую женщину.
- Здравствуйте, а подскажите, где тут окна Петра Фомича? - протараторила она.
- Это коммуниста что ли? - переспросила пенсионерка.
* * *
Прозвище свое, в разные годы звучавшее то иронически, то уважительно, а то и уничижительно, Петр Фомич заслужил довольно давно. Причем не только и не столько за приверженность идеям марксизма-ленинизма.
Мужчина был участником Великой Отечественной войны, одним из тех, кому посчастливилось не просто вернуться домой, но и демобилизоваться без серьезных травм и ранений. В то время ветеранами их никто не называл, но зато такой любви и уважения от окружающих людей Петр Фомич не испытывал никогда. Временами даже стыд накатывал - далеко не каждой семье так же посчастливилось.
В шестидесятые, когда к ветеранам стали проявлять особый интерес, Петр Фомич старался держаться в стороне. Оно, конечно, правильно - рассказывать молодым ребятам, которые не могли помнить войну, о том, какими усилиями далась стране победа.
Вот только рассказчиком мужчина был не самым подходящим. Как он ни старался, в памяти вместо воодушевляющих эпизодов возникали то ужасающие картины боя, то лица погибших товарищей. Трудно говорить о таком. Поэтому в школы ветеран не ходил, да и от посещения разнообразных торжественных встреч по возможности воздерживался.
А вот после краха советской власти отношение Петра Фомича к своему статусу поменялось, хоть и не сразу. То, что новая власть была мало озабочена благосостоянием ветеранов, мужчину не удивляло: в стране царила такая разруха, что, казалось, плевать было всем и на всех. Петру Фомичу это даже в чем-то напомнило послевоенные годы. Но ведь тогда все смотрели в будущее с оптимизмом…
Однажды ближе к майским праздникам Петр Фомич увидел новый фильм о Великой Отечественной. И много нового он почерпнул из этого фильма. Что, оказывается, подвига никакого и не было. Что советские солдаты все сплошь аморальные подонки. И воевали они не за родину, не за родных и близких, не за совесть, а исключительно и только из страха перед особистами со стеклянными глазами и пулеметами заградительных отрядов. А вот немецкие солдаты - те просто агнцы, жертвы обстоятельств и правителя-тирана.
Тогда-то и появилась у мужчины традиция - в День Победы вывешивать на окне советский флаг на коротком древке. Даже не как дань советскому прошлому, а, скорее, как прообразу Знамени Победы.
Не всем это пришлось по нраву, многие хотели бы забыть прошлое страны. Почти сразу к Петру Фомичу пришел участковый.
- Так, дед, ты мне тут незаконную агитацию не разводи, все, кончилось ваше время, - с порога заявил он.
Петр Фомич сперва даже не понял, о чем говорит молодой милиционер. А потом вспомнил, как по телевизору показывали концерт с выплясывающим на сцене действующим президентом и понял, что грядут выборы.
Флаг он снимать не стал, за что участковый его и невзлюбил. Это сослужило ему дурную службу. Спустя пару месяцев ему пришла телеграмма, в которой сообщалось, что не стало его фронтового товарища Гриши. Тот жил в Красноярске, поехать на похороны не было никакой возможности. Мужчина тогда крепко выпил, чего не позволял себе с похорон супруги. Тогда-то ему вдруг остро захотелось по-своему проводить товарища. Он зарядил охотничье ружье холостым патроном и выпустил с балкона в хмурое небо своеобразный салют. Потом ему было стыдно за импульсивный поступок, да и участковый не заставил себя ждать, пеняя на деда за стрельбу посреди города. Впрочем, он немного смягчился, увидев на столе старую черно-белую фотографию, но ружье конфисковал.
Спустя год ветеран повторил свой тихий демарш, вновь вывесив флаг. И еще через год, и еще…
К началу двухтысячных жители двора привыкли к красному знамени, воспринимая его как еще один местный символ Дня Победы. И оттого было вдвойне удивительно обнаружить однажды красный стяг валяющимся на грязном асфальте, покрытым следами подошв и с намалеванной черной краской нацистской свастикой.
- Найду поганцев, Петр Фомич, вот увидишь, - обещал участковый.
И не соврал, даже пригласил ветерана посмотреть на вандалов - видимо, хотел пристыдить их видом старика. Однако те держались невозмутимо, даже дерзко.
- Лучше бы тогда немцы победили, - заявил один из бритых парней. - Ездили бы сейчас на крутых тачках и пили баварское пиво.
На Петра Фомича накатила было ярость, хотелось просто спустить с балбеса штаны и крепко его выпороть. Но вместо этого он только покачал головой и сказал:
- Дурак ты, парень.
И все же каждый год в День Победы Петр Фомич продолжал вывешивать флаг.
* * *
Девушка-репортер заметно нервничала. Время уже подходило к десяти утра, а обещанный флаг на окне так и не появился. За полчаса до этого она позвонила в дверь ветерана, но ей никто не открыл.
Зато во дворе уже судачили бабушки-соседки.
- Глядите-ка, телевидение приехало нашего знаменосца снимать! - заметила одна из них.
- Правильно, нужно про таких людей, как Петр Фомич, рассказывать, - сказала другая. - Он уже сам как живое знамя.
Впрочем, было заметно, что и их удивляет отсутствие флага на окне. Из разговоров стало понятно, что Петр Фомич в последние годы заметно сдал, из дома почти не выходил, а по дому ему помогала внучка.
Вскоре во дворе появилась машина скорой помощи, а спустя еще минут десять появилась и внучка. От журналистки она отмахнулась, но и без слов было ясно, что произошло непоправимое. Вскоре это подтвердили и медики.
На третий день, когда во двор выносили гроб, у подъезда дома стояли едва ли не все жильцы дома. Был среди них и бывший участковый, на плечах которого давно уже были погоны подполковника, вспомнивший вдруг сказанные давно обидные слова.
- Уходит эпоха, - заметил он вполголоса.
Жизнь шла своим чередом. В квартире Петра Фомича поселилась внучка вместе с семьей. Злые языки говорили, что она только и ждала, когда преставится старый дедушка, чтобы освободить жилплощадь.
Но все эти разговоры закончились, когда спустя год, в День Победы, на знакомом окне снова развевался красный стяг.