В заводском профилактории неподалеку разместили группу беженцев из Донбасса, с ними много детей. Соседки по двору тоже затеяли ревизию в своих платяных шкафах. Люди в профилактории похожи на нас. Чистоплотные, а может, и немного избалованные, не привыкшие к одежде с чужого плеча. А потому для них все только новое, чистенькое. Не дай бог, обидятся, они и так шокированы всем произошедшим, раздражены неопределенностью своего положения.К профилакторию Таисия Павловна подошла с двумя пакетами, из одного торчала голова игрушечного Микки-Мауса. В скверике перед входом встретилась молодая женщина, с ней девочка лет пяти. Увидев куклу, малышка потянулась к ней рукой. Таисия Павловна вынула Микки-Мауса, отдала девочке. Ее мать поблагодарила и вдруг, ткнув в куклу пальцем, воскликнула:
- Это же все из-за них, из-за американцев! Детей наших приучают к своей поп-культуре, а потом...Прервала себя, покачала головой: - Ох, простите, я все о своем...Они разговорились. Сероглазой женщине было чуть за тридцать, звали Людмилой. Или просто Милой. Она из пригорода Донецка, работала воспитательницей в детском саду. С ней еще сынок, ему двенадцать. Начал учиться в здешней школе, трудно ему, непривычно. Но Юрка парень крепкий, с характером, всегда хорошо учился, так что, наверное, быстро адаптируется. Весь в отца. А где отец? Воюет отец. А детей решили увезти подальше от войны. Вот теперь Мила ждет, когда будут оформлены документы, с которыми можно устраиваться на работу. Хорошо бы опять в детский сад, чтобы и Тасенька при ней была. Собеседница удивилась:- Тася - это Таисия? Не слишком распространенное имя. Выходит, тезки мы с ней?Мила кивнула:- Да. Мои родители попросили так назвать, вроде бы в честь какой-то родственницы.Таисия Павловна пригласила Милу к себе - забрать детские книжки. Что-то для внуков покупалось, а что-то еще сыновья читали. Пока чаевничали, зашел разговор, почему привезла детей именно в Казань, ведь у беженцев был выбор. Оказалось, что родители Милы учились здесь в молодости и поминали Казань добрым словом. А где сейчас родители? Людмила отвернулась к стенке, помолчав, сказала:- Отец обучал наших, и мама с ним была, медик ведь. Снаряд попал, сразу оба...Теперь молчали уже вместе, потом старшая сказала:- Дети у тебя и муж. О них думай.Мила согласно кивнула. В тот день Таисия собиралась в церковь. Предложила подать записочку, чтобы почивших помянули во время службы. Нужны имена. Мила ответила: Валентин и Зинаида. И, вздохнув, зачем-то добавила: Телегины. Таисия Павловна с трудом сдержалась, чтобы не ахнуть вслух. Закрыла за Милой дверь и пошла принимать успокоительное, слишком уж забилось сердце. Знала она эту пару, еще как знала...Когда-то, почти сорок лет назад, они вместе с Зиной учились в медицинском училище. Таисия, которую тогда звали Таей, была уравновешенно-сдержанной, а кудрявая Зиночка - вся как огонек на ветру, подвижная и смешливая. Такие разные, но стали близкими подругами. Тае нравилось старинное словцо - наперсницы. Думалось, что это про них.В начале выпускного курса стала Тая встречаться с курсантом из артиллерийского училища Валентином. Был он ей под стать, такой же серьезный и положительный. Любовь-любовь... Плановая поездка на белой «Волге» с куклой на капоте была намечена на весну. Мать, смахивая слезы, потихоньку складывала вещи, предназначенные в приданое, в чемоданы. Дочка заберет с собой, уезжая с мужем-лейтенантом в неведомую даль. Но где-то в марте Валентин вдруг пропал на неделю. Потом позвонил и коротко попросил подождать немного, он придет и все объяснит. Тая не знала, что и думать. К тому же и Зина стала вести себя странно, будто избегая ее. Еще через неделю оба, Зина и Валентин, явились вечером к ней домой. По тому, как они стояли у двери, не проходя в квартиру, Тая все поняла. Зина по своему обычаю вертелась на месте, а серые глаза Валентина смотрели мрачно. Говорил, конечно, он:- Понимаешь, ты очень хорошая, но... Вот так вышло. Так получилось, и ничего не поделаешь. Мы перед тобой оба виноваты. Прости, если можешь.И он повернулся к двери. Зиночка блеснула глазами, и, набрав воздуха, хотела что-то сказать, но он взял ее за руку и увел из квартиры. Почему-то Таю больше всего уязвила та неожиданная властность, с которой Валентин держал Зину за руку. Было в этом нечто, что объясняло измену. Значит, не было в ней, Тае, того самого, чтобы захотелось ему вот так, вопреки всему, вопреки собственному представлению о достойном поведении взять за руку и увести с собой. Когда они ушли, брошенная невеста заплакала, запричитала: «За что они меня, за что?» И сразу оборвала себя, чтобы не пугать мать. Нельзя отчаиваться до потери контроля над собой, раз есть на свете тот, кто от тебя зависит, кому больно от твоей боли. Не хозяйка ты себе.До самого выпуска из училища Тая с Зиной не то что не разговаривали - старались не смотреть в сторону друг друга. Куда они с Валентином уехали, Тая узнавать не захотела. Через три года вышла замуж, прожила с супругом в любви и согласии больше тридцати лет, пока не овдовела. Был муж из поволжских немцев, и сына родственники позвали в гости, посмотреть на Германию. Встретил там девушку да и остался с ней, прижился на родине предков. Зовет мать к себе, но Таисии не хочется доживать век на чужой стороне.И вот теперь - Мила и ее дети, внуки Валентина и Зины. Совпадение, что они ей встретились? Конечно. Но не такое уж случайное. Мила приехала сюда по старой родительской тропке, а Таисию притянул взгляд ее серых глаз под высокими бровями, что-то смутно напомнивший. Захотелось заговорить... А тут еще имя малышки - как тайное послание от тех двоих, проживших жизнь вместе и вместе погибших. Неужели вспоминали о ней, Таисии?Через три дня Мила позвонила, сказала, что хочет посоветоваться, вечером пришла. Ей предложили работу, но она сомневалась, соглашаться ли. Обсудили, разложили все по полочкам. Выходило, что соглашаться не стоит. Мила пала духом, расплакалась. С работой не получается, Тася кашляет, Юрка нахватал троек, а главное - за мужа она боится. Очень боится... Таисия Павловна гладила ее по спине, по вьющимся, как у Зины, волосам. Вздохнула про себя: «Ах ты, Зина-Зиночка, наперсница моя...» А вслух все приговаривала:- Ну что же поделать... Нельзя отчаиваться. Уладится все, устроится... Поможем, не чужие ведь...
- Это же все из-за них, из-за американцев! Детей наших приучают к своей поп-культуре, а потом...Прервала себя, покачала головой: - Ох, простите, я все о своем...Они разговорились. Сероглазой женщине было чуть за тридцать, звали Людмилой. Или просто Милой. Она из пригорода Донецка, работала воспитательницей в детском саду. С ней еще сынок, ему двенадцать. Начал учиться в здешней школе, трудно ему, непривычно. Но Юрка парень крепкий, с характером, всегда хорошо учился, так что, наверное, быстро адаптируется. Весь в отца. А где отец? Воюет отец. А детей решили увезти подальше от войны. Вот теперь Мила ждет, когда будут оформлены документы, с которыми можно устраиваться на работу. Хорошо бы опять в детский сад, чтобы и Тасенька при ней была. Собеседница удивилась:- Тася - это Таисия? Не слишком распространенное имя. Выходит, тезки мы с ней?Мила кивнула:- Да. Мои родители попросили так назвать, вроде бы в честь какой-то родственницы.Таисия Павловна пригласила Милу к себе - забрать детские книжки. Что-то для внуков покупалось, а что-то еще сыновья читали. Пока чаевничали, зашел разговор, почему привезла детей именно в Казань, ведь у беженцев был выбор. Оказалось, что родители Милы учились здесь в молодости и поминали Казань добрым словом. А где сейчас родители? Людмила отвернулась к стенке, помолчав, сказала:- Отец обучал наших, и мама с ним была, медик ведь. Снаряд попал, сразу оба...Теперь молчали уже вместе, потом старшая сказала:- Дети у тебя и муж. О них думай.Мила согласно кивнула. В тот день Таисия собиралась в церковь. Предложила подать записочку, чтобы почивших помянули во время службы. Нужны имена. Мила ответила: Валентин и Зинаида. И, вздохнув, зачем-то добавила: Телегины. Таисия Павловна с трудом сдержалась, чтобы не ахнуть вслух. Закрыла за Милой дверь и пошла принимать успокоительное, слишком уж забилось сердце. Знала она эту пару, еще как знала...Когда-то, почти сорок лет назад, они вместе с Зиной учились в медицинском училище. Таисия, которую тогда звали Таей, была уравновешенно-сдержанной, а кудрявая Зиночка - вся как огонек на ветру, подвижная и смешливая. Такие разные, но стали близкими подругами. Тае нравилось старинное словцо - наперсницы. Думалось, что это про них.В начале выпускного курса стала Тая встречаться с курсантом из артиллерийского училища Валентином. Был он ей под стать, такой же серьезный и положительный. Любовь-любовь... Плановая поездка на белой «Волге» с куклой на капоте была намечена на весну. Мать, смахивая слезы, потихоньку складывала вещи, предназначенные в приданое, в чемоданы. Дочка заберет с собой, уезжая с мужем-лейтенантом в неведомую даль. Но где-то в марте Валентин вдруг пропал на неделю. Потом позвонил и коротко попросил подождать немного, он придет и все объяснит. Тая не знала, что и думать. К тому же и Зина стала вести себя странно, будто избегая ее. Еще через неделю оба, Зина и Валентин, явились вечером к ней домой. По тому, как они стояли у двери, не проходя в квартиру, Тая все поняла. Зина по своему обычаю вертелась на месте, а серые глаза Валентина смотрели мрачно. Говорил, конечно, он:- Понимаешь, ты очень хорошая, но... Вот так вышло. Так получилось, и ничего не поделаешь. Мы перед тобой оба виноваты. Прости, если можешь.И он повернулся к двери. Зиночка блеснула глазами, и, набрав воздуха, хотела что-то сказать, но он взял ее за руку и увел из квартиры. Почему-то Таю больше всего уязвила та неожиданная властность, с которой Валентин держал Зину за руку. Было в этом нечто, что объясняло измену. Значит, не было в ней, Тае, того самого, чтобы захотелось ему вот так, вопреки всему, вопреки собственному представлению о достойном поведении взять за руку и увести с собой. Когда они ушли, брошенная невеста заплакала, запричитала: «За что они меня, за что?» И сразу оборвала себя, чтобы не пугать мать. Нельзя отчаиваться до потери контроля над собой, раз есть на свете тот, кто от тебя зависит, кому больно от твоей боли. Не хозяйка ты себе.До самого выпуска из училища Тая с Зиной не то что не разговаривали - старались не смотреть в сторону друг друга. Куда они с Валентином уехали, Тая узнавать не захотела. Через три года вышла замуж, прожила с супругом в любви и согласии больше тридцати лет, пока не овдовела. Был муж из поволжских немцев, и сына родственники позвали в гости, посмотреть на Германию. Встретил там девушку да и остался с ней, прижился на родине предков. Зовет мать к себе, но Таисии не хочется доживать век на чужой стороне.И вот теперь - Мила и ее дети, внуки Валентина и Зины. Совпадение, что они ей встретились? Конечно. Но не такое уж случайное. Мила приехала сюда по старой родительской тропке, а Таисию притянул взгляд ее серых глаз под высокими бровями, что-то смутно напомнивший. Захотелось заговорить... А тут еще имя малышки - как тайное послание от тех двоих, проживших жизнь вместе и вместе погибших. Неужели вспоминали о ней, Таисии?Через три дня Мила позвонила, сказала, что хочет посоветоваться, вечером пришла. Ей предложили работу, но она сомневалась, соглашаться ли. Обсудили, разложили все по полочкам. Выходило, что соглашаться не стоит. Мила пала духом, расплакалась. С работой не получается, Тася кашляет, Юрка нахватал троек, а главное - за мужа она боится. Очень боится... Таисия Павловна гладила ее по спине, по вьющимся, как у Зины, волосам. Вздохнула про себя: «Ах ты, Зина-Зиночка, наперсница моя...» А вслух все приговаривала:- Ну что же поделать... Нельзя отчаиваться. Уладится все, устроится... Поможем, не чужие ведь...