Очередная кампания по возвращению смертной казни началась с убийства дочери профессора Добренькова и его обращения к президенту отменить мораторий на высшую меру. Утверждают, что под письмом поставили подписи более ста человек из числа так называемой интеллигенции.
Я верю в письме только одной подписи - чувства убитого горем отца, взывающего к отмщению, можно понять. Остальные подписанты не столь уж наивны, чтобы не понимать: возобновившиеся казни ударят, как это было и раньше, не по виноватым, а по социально незащищенным слоям населения. По тем, кто не может откупиться и пойдет на плаху за чужую вину. Ведь и раньше среди осужденных на смерть практически не было ни террористов, ни уголовных главарей, а лишь пастухи, бомжи да кочегары. Есть, конечно, и выродки, и маньяки - но не они составляют миллион, заполняющий наши тюрьмы. А пожизненное заключение в наших условиях - это, поверьте мне, та же казнь, но пострашнее, ибо растянута во времени.
Кстати, неверно полагать, что Россия всегда была страной, где только и делали, что четвертовали на площадях. Первая попытка запрета казни была предпринята дочерью Петра I Елизаветой в начале XVII века. Впрочем, Борис Годунов установил мораторий на исполнение смертной казни еще в XVI веке, дав обещание при вступлении на трон пять лет не казнить. И не казнил.
Но и в «железном» XIХ веке в течение ста лет было казнено около трехсот человек. Свод законов 1835 года определял применение смертной казни в трех случаях: при совершении преступлений государственных, военных и карантинных (во время эпидемий). Ни за убийства, ни за разбой наши предки не казнили. С 1891 года смертные приговоры гражданским судом вообще не выносились. Лишь бурные революционные события 1906 года привели к массовым казням: по приговорам военно-полевых судов за шесть лет было казнено около четырех тысяч человек. Просвещенные люди России, в отличие от нынешних, бурно протестовали и добились своего: первая Государственная Дума (а в ней, как известно, председательствовал дед Андрея Дмитриевича Сахарова, который даже написал книгу против смертной казни) одобрила законопроект об отмене смертной казни. Революция 1917 года, та, что у нас именовалась Октябрьской, внесла свои жестокие коррективы и в законы, и в настроения масс, и в их умы, введя новый порядок, отрыжку которого мы ощущаем до сих пор.
Даже великий Солженицын не так давно призвал к смертной казни террористов, будто забылась ему неправедность наших судов. К смертной казни призвал президент Российской академии наук господин Осипов. За возвращение расстрелов выступили лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов, художник Шилов, писатель Распутин. У меня против доводов моих авторитетных коллег есть только один авторитет, но это авторитет великого писателя Льва Николаевича Толстого.
Не все знают, что в молодости он был на суде защитником одного солдата, посмевшего в сердцах ударить офицера и осужденного к расстрелу. Лев Толстой не смог тогда защитить обвиняемого и в конце жизни написал «Воспоминания о суде над солдатом». Описывая состояние своей души в тот период, Лев Николаевич замечает, что он понимал: «...под влиянием минуты раздражения, злобы, мести, потери сознания своей человечности человек может убить, защищая близкого человека, даже себя, может под влиянием патриотического стадного внушения, подвергая себя опасности смерти, участвовать в совокупном убийстве на войне. Но то, чтобы люди спокойно, в полном обладании своих человеческих свойств могли обдуманно признавать необходимость убийства такого же, как они, человека и могли бы заставить совершить это противное человеческой природе дело других людей, - этого я никогда не понимал».
Может, хоть Лев Николаевич сумеет переубедить наших яростных сторонников хладнокровного убийства по приговору суда?