- Ты уже мне об этом как-то говорил.
- Мне казалось тогда, что построил. А теперь построил по-настоящему.
- Поздравляю.
- Нет, я серьезно. Машина просчитывает коэффициент счастья человека-индивидуума. Ну, на сколько он счастлив на данный момент. От нуля до единицы. Если показывает ноль - человек абсолютно несчастен, ноль пять - несчастен или счастлив наполовину, а если единица, то он счастлив совершенно. Работает как часы.
- Очень рад за тебя.
- Не хотите проверить?
- Ты знаешь, я немного занят...
- Да ладно, заняты... Интересно же!
Он снова тянет меня за рукав. Придется идти, иначе ведь не отвяжется.
На мое удивление, в однокомнатной квартирке Зайнуллы я обнаруживаю кучу народу. На кухне сидят и пьют чай Сария апа из первого подъезда, проработавшая на снарядном заводе без малого пятьдесят лет; разведенка Наталья с моей лестничной площадки, имеющая четверых детей невесть от кого; Дядя Федор - хулиганистый пацан с четвертого этажа; флейтист похоронного оркестра Селезнев и бомж Савик из подвала нашего подъезда, коего мы время от времени подкармливаем тем, что жалко выбросить.
- Всю жизнь я проишачила на снарядном, девчонкой пришла, старухой ушла, а они мне даже паршивой открыточки к празднику не прислали! - Сария апа шмыгает носом и обиженно смотрит на Савика, будто это он виноват, что заводское начальство ее забыло. Впрочем, рьяно поглощающий «Докторскую» колбасу Савик некогда работал на снарядном в завкоме. Некогда - это тогда, когда из восьмидесяти пяти цехов функционировали все восемьдесят пять, а не семнадцать, как ныне.
- А вот и мы! - радостно возвестил благородному собранию Зайнулла. - Ну что, начнем?
Гости торопливо допили чай, бомж Савик украдкой спрятал недоеденный кусок колбасы в карман, и все прошли в комнату, уставившись на агрегат со световым табло и голографической камерой за спинкой цветастого продавленного кресла.
- Ну, кто первый? - бодро спросил Зайнулла.
Публика молчала. Каждый о своем. А я о том, что подобную машину уже строили несколько лет назад на острове Свободы и даже проводили эксперименты по выявлению «счастливчиков». Таковых нашлось на Кубе девять десятых населения. Позже оказалось, что все результаты - фальшивка, а сама «машина счастья» была собрана из советского холодильника «ЗиЛ», доисторической ЭВМ и цветного японского телевизора.
- А вы точно дадите после экс... эпскри... экскремента десятку? - нахально спросил Дядя Федор.
- Точно, не сомневайся, - заверил пацана Зайнулла.
- Тогда я первый.
Дядя Федор вразвалочку подошел к креслу и сел.
- В общем, ничего особенного, - шепнул мне Зайнулла. - Пара трансформаторов, транзисторы, полупроводники, ферритовые пластины, разные радиодетали с заводской свалки, бакситка и кое-что от лампового телевизора «Темп».
Он подошел к Дяде Федору, нацепил на его лоб, виски, запястья и левую пятку тонну датчиков, выходящих из агрегата разноцветными проводами. Затем повернулся к машине и щелкнул тумблером. Агрегат загудел, засветилась зеленой сеткой голографическая камера, и на световом табло заплясали красные цифры. Потом они остановились, и высветилось число 0.763.
- Да ты почти счастливый! - хохотнула разведенка Наталья.
- А что тебе надо для полного счастья? - спросил Дядю Федора Зайнулла.
- Еще червончик, - ответил тот и смело глянул в глаза изобретателя.
- А почему один датчик был прикреплен к пятке? - спросил я, когда с Дядей Федором был произведен расчет и он отбыл в дворовые палестины.
- У некоторых там живет душа, - одними губами ответил мне Зайнулла.
У флейтиста Селезнева коэффициент счастья оказался 0.666. Он немного расстроился, но не ушел и остался смотреть, что машина счастья покажет другим. Позже признался, что всю жизнь мечтал научиться играть на гитаре, но так и не выучился. Поэтому, дескать, у него и получился такой низкий коэффициент.
Старушке Сарие всем на удивление машина выдала число 0.897.
- Это потому, что я честно прожила всю жизнь, - резюмировала она вслух свой результат. Очевидно, если бы ей прислали поздравительную открытку с завода, коэффициент был бы еще выше.
- Меня, теперь меня, - вышла вперед Наталья и без приглашения села в кресло. Зайнулла нацепил датчики и щелкнул тумблером. Цифры на табло заметались и встали: 0.989.
- Ого! - воскликнул Зайнулла, освобождая разведенку от проводов. - Ты у нас пока самая счастливая.
- Почему это «пока»? - чуть не обиделась Наталья, у которой три дочери из четырех донашивали одежду друг друга, а в стареньком холодильнике было всегда хоть шаром покати. - Я счастливая и есть. Мне бы вот только младшую в детсад пристроить, и тогда твоя машина покажет мне полную единицу.
- Я что заметил, - отвел меня в сторонку Зайнулла, - чем меньше человек задумывается о счастье, тем он больше счастлив. А еще счастье зависит от наших желаний.
- Поясни, - попросил я.
- Да все просто: чем меньше мы хотим от жизни, тем меньше у нас разочарований. А чем меньше разочарований, тем больше счастья...
Бомжу Савику машина выдала сухую цифру 0.8. Верно, потому, что хотел он от жизни, чтобы его не гнали из подвала, а в кармане всегда был кусок колбасы.
- Теперь вы, - пригласил меня в кресло Зайнулла.
- Ну, ему сейчас машина выдаст единицу, - сказал Селезнев желчно. - Он везучий, а везение и есть счастье.
Я сел в нагретое кресло.
Зайнулла прицепил мне датчики. Вместо пятки последний датчик он прикрепил к левому соску.
- Поехали!
Я ощутил небольшое покалывание и легкий туман в голове. Потом скосил глаза на световое табло. Там стояло число 0.456.
- Бедненький, - участливо промолвила Наталья, и когда я поднялся с кресла, прижалась ко мне пухлой грудью и теплым животом. - Может, тебе чем-нибудь помочь?
Самому Зайнулле машина поставила ровно 1.0. Кто бы сомневался! Ведь ему ничего не надо, найдет какую-нибудь нужную радиодеталь - и счастлив.
А вот мой коэффициент счастья не давал мне покоя. Так это что же, выходит, я более несчастен, чем счастлив? Но ежели счастье есть определенная категория человеческого состояния, когда внешние обстоятельства соответствуют внутренним, душевным запросам, то почему я не счастлив хотя бы наполовину? Ведь то, о чем я мечтал, сбылось, то, что желал, имею.
«Не все, - сказал мне тот, что всегда сидел внутри меня. - А Хабира Зуммеровна?»
Да, в этом направлении мои желания еще не были реализованы. Но я и правда везучий. И обаяния мне не занимать. Надо только постараться.
И я постарался. Уже через неделю провел с прелестницей Хабирой замечательно теплый вечер, плавно перешедший в прохладное утро. А днем пришел к Зайнулле и попросил определить теперешний коэффициент моего счастья. Машина выдала 0.388 - еще меньше, чем в прошлый раз. И я понял, что хотеть и стремиться лучше, чем иметь. И еще я понял, что счастье живет там, где кончается линия горизонта.