Мы сдружились с ним, когда я еще был студентом театрального училища и выходил в одной из первых своих ролей в спектакле "Бумбараш". Борис Залманович играл роль мельника, заманивавшего в свой погреб красных и запиравшего их там до прихода бандитов. До сих пор помню близко-близко его глаза, застывшие в предсмертной муке и гневе... И через мгновение он падал замертво. Я по роли должен был радоваться смерти предателя, но мне на самом деле было страшно.
Всех знавших Роскина поражала его врожденная питерская интеллигентность. Борис Залманович был подчеркнуто старомоден в джентльменском обращении с женщинами. Всегда был в курсе театральных и книжных новинок. И до конца предан театральному искусству. Полвека в тюзе - для него это была не трудовая биография, а служение в храме.
С труппой Сталинградского тюза он эвакуировался в Казань. Их пароход бомбила вражеская авиация. В Казани выступал в госпиталях, сформировал фронтовую бригаду из русских и татарских исполнителей, которая давала концерты на передовой
Обо всем этом я уговорил его написать. Помогал литературно обрабатывать воспоминания. Просил писать рецензии на премьеры. И потихоньку приобщил к журналистике. По признанию его сына Владимира, для Бориса Залмановича в последние годы публикации в казанских газетах были большим моральным стимулом.
Гонорары его не интересовали - он работал почти до самой смерти, уже на девятом десятке. Не мог сидеть без дела, когда совсем ушел из театра.
Наши садовые участки оказались рядом в Орловке. В восемьдесят лет он построил там домик, чем вполне заслуженно гордился. Хотя не считал себя по натуре садоводом и дачником, тем не менее обихаживал сад для сына и внучки.
Когда он покинул сцену, руководство театра предложило пенсионеру поработать директором-администратором. И на долгие годы Борис Залманович стал как бы визитной карточкой тюза, лицом театра. С ним первым встречалась публика в фойе, когда приходила на спектакль. До сих пор казанские театралы вспоминают, как это было трогательно и изысканно. Со зрителя сразу слетала будничность и суетность улицы. Заслуженный артист продолжал играть свою роль!
В трудные для тюза времена, когда здание долго восстанавливали после пожара, он продолжал наведываться в театр, обходил все цеха и гримерные, тонко разбирался в хитросплетениях внутритеатральных интриг, умел найти нужное слово, чтобы поддержать и ободрить.
Вот и в последний свой день Борис Залманович зашел. Всех поздравил с наступающим 2000 годом. До дома доехать не успел. Умер на трамвайной остановке...
Говорят, такая тихая внезапная смерть дарована бывает праведникам.
Александр ВОРОНИН,
историк театра.