Бывает в деревянных домах какой-то особый запах. Старости и одиночества. В нашем пахло пирогами, свежей побелкой и цветами. Летом и осенью бабушка постоянно ставила в вазу пионы, астры или хризантемы.Удивительно - дом вроде бы был небольшой, но в нем хватало места всей нашей немаленькой семье. И спалось там так сладко, хоть и начинала бабушка с утра пораньше греметь ведрами - в хозяйстве у нас были две коровы, телята, овцы. И весь этот колхоз нужно было кормить.Возникало ощущение, что здесь всегда нас ждали. Казалось, так будет всегда.Но потом бабушки не стало. Огромная трагедия для всех нас. Хотя вроде бы это естественно - было ей за семьдесят, болела в последние годы тяжело. Трудилась чуть ли не каждую минуту своей жизни. Больше всего на свете боялась стать для кого-то обузой.Дед после похорон сильно сдал. Похудел жутко, на сердце стал жаловаться. Хоть никогда ничем не болел, разве что с похмелья иногда руки тряслись. И дом, как и его хозяин, сгорбился, прижался к земле.Сон мне, помню, приснился. Жаркий летний день, вся наша семья что-то во дворе делает. А бабушка одна в доме, зовет нас из окна обедать. И вдруг в доме пожар начинается. Пламя трещит, бревна падают. Дедушка в горящий дом за бабушкой кидается...«Пожар к богатству снится», - успокоила меня мама утром. И буквально через несколько дней позвонили нам из деревни родные: умер дедушка - сердце.
После похорон не так много времени прошло. А наш дом уже не узнать было. Наполовину в землю ушел, баня, конюшня потихоньку рассыпаться стали...Через дорогу от нашего дома стояла брошенная избушка. Уже и домом назвать ее было сложно - скелет один остался: стены да крыша в дырах. Давным-давно семья переехала в город, а без хозяев дома, как видно, не живут. И как же мне не хотелось, чтобы и наш дом стал мертвым, чтобы зарос большой огород бурьяном и крапивой. А земля какая там хорошая - речка по весне далеко разливалась, затопляла все вокруг, много ила на грядках оставляла.Продать? Как продать?! Это же наш дом, до последнего бревнышка. Все равно что родную маму или отца на продажу выставить. Но выхода другого, похоже, не было: переезжать туда никто из родных не хотел.Поселилась в нашем доме чужая бабушка. Поклеила в комнате темные обои, а ведь мы всю жизнь стены белили! Вместо половиков застелила пол темными коврами. Герани на подоконниках теперь нет - не любит отчего-то она это. Заросли черемухи под окнами вырубили - свет, мол, в комнату не пропускают.Но это все не так важно. Главное, дом живет. Словно повеселел, приосанился.И меня он помнит. Недавно ездила его проведать. Походила вокруг, пофотографировала. Напрашиваться в гости постеснялась. И решила: перед тем как выйду на пенсию лет через 30, обязательно его куплю.
После похорон не так много времени прошло. А наш дом уже не узнать было. Наполовину в землю ушел, баня, конюшня потихоньку рассыпаться стали...Через дорогу от нашего дома стояла брошенная избушка. Уже и домом назвать ее было сложно - скелет один остался: стены да крыша в дырах. Давным-давно семья переехала в город, а без хозяев дома, как видно, не живут. И как же мне не хотелось, чтобы и наш дом стал мертвым, чтобы зарос большой огород бурьяном и крапивой. А земля какая там хорошая - речка по весне далеко разливалась, затопляла все вокруг, много ила на грядках оставляла.Продать? Как продать?! Это же наш дом, до последнего бревнышка. Все равно что родную маму или отца на продажу выставить. Но выхода другого, похоже, не было: переезжать туда никто из родных не хотел.Поселилась в нашем доме чужая бабушка. Поклеила в комнате темные обои, а ведь мы всю жизнь стены белили! Вместо половиков застелила пол темными коврами. Герани на подоконниках теперь нет - не любит отчего-то она это. Заросли черемухи под окнами вырубили - свет, мол, в комнату не пропускают.Но это все не так важно. Главное, дом живет. Словно повеселел, приосанился.И меня он помнит. Недавно ездила его проведать. Походила вокруг, пофотографировала. Напрашиваться в гости постеснялась. И решила: перед тем как выйду на пенсию лет через 30, обязательно его куплю.
