Он не был великим спортсменом или известным ученым, не покорял горные вершины и не обогатил мировую литературу. Просто у него были золотые руки и большое сердце. Как нравилось мне приезжать к нему в гости! Мирно тикавшие настенные часы с маятником, выцветшие шторы и стойкий запах речной рыбы… Словно из ниоткуда доставал хозяин небольшой «букетик» вяленой чехони и торжественно вручал его мне. Заядлый пахарь голубой нивы, он ни летом, ни зимой не расставался с крючками и леской. Повсюду громоздились удивительные рыбацкие приспособления. А в кухне, нанизанный на веревку словно бусы, подсыхал нехитрый улов. Федор Иванович садился напротив и, пока я вгрызалась в хвостики и плавники, рассказывал добрые сказки.
Мой прадед очень любил детей. Он мастерил для соседской ребятни деревянные свистульки и дудочки, играл с мальчишками в футбол и строил шалаши из еловых лап. Я часами сидела в этих колючих домиках, воображая себя лесной феей.
- Не старею, пока общаюсь с молодежью, - говорил прадед. И морщинистое лицо его светлело.
Малыши любили его, ходили за ним гурьбой. Да и взрослые уважали Федора Ивановича, прислушивались к его мнению. Умудрялся он и поссорившихся приятелей помирить, и мудрый совет вовремя дать. Помню, однажды стянул с шеи шарф и привязал друг к другу за руки ругавшихся на весь двор братьев: «Не освобожу, пока не успокоитесь!» Молодые люди сначала не знали, как реагировать на происходящее, а затем дружно расхохотались и крепко обнялись.
А какую он изготавливал мебель: столы, буфеты и трюмо! Вычурные ножки, завитушки на дверцах - загляденье! Каждую мелочь продумывал. До сих пор сохранились у нас в семье стулья и комод, им созданные. Уверена, еще 100 лет прослужат верой и правдой. Но Федор Иванович не только для себя старался: дарил предметы обстановки друзьям и знакомым. И «разбегались» по разным квартирам маленькие шкафчики и табуреты...
Жизнь у моего прадеда была длинной и простой. Ходил он по этой земле 84 года. Вырастил двух сыновей, имел четырех внуков и столько же правнуков. Во время Великой Отечественной войны трудился в тылу. Посвятил себя производству моторов и считался высококлассным специалистом. Очень гордился медалями за доблестный труд. Хранил их в жестяной коробочке и бережно доставал каждое 9 Мая.
Федор Иванович был единственным кормильцем в семье. Так получилось, что моя прабабушка Евдокия Антоновна осталась без ноги. Однажды на нее кинулась корова и буквально раздавила ей стопу. Возникшая инфекция поразила всю конечность, и в 35 лет молодая хозяйка превратилась в инвалида.
- Я жену никогда бы не бросил, - рассуждал прадед. - Своих не предают!
Он пережил свою суженую почти на 15 лет. И пускать в свою жизнь кого-то другого не хотел. Возьмет, помнится, скудную кучку фотографий. Водит по ним шершавыми пальцами и вглядывается в черно-белый облик ушедшей в иной мир половинки. Мы, близкие, за него переживали. Но, видимо, не нуждался Федор Иванович в сочувствии. Красивой и чистой оказалась та верность единственной любви. Словно пение иволги на рассвете...
Прадед был удивительно хлебосольным и гостеприимным хозяином: к нему постоянно приезжали многочисленные родственники и друзья. Надрывалась гармонь, звучали песни, аппетитно пахла картошечка... Старичок мог с улицы и незнакомца привести: мол, ночевать ему негде. Утверждал, что всегда отличит порядочного человека от разбойника. И ведь действительно ни разу не ошибся!
Таких людей, как Федор Иванович, сейчас не делают. Невысокий, тонкоплечий и хрупкий, он обладал колоссальной внутренней энергией. Даже в старости умел заряжать оптимизмом окружающих и искренне любил жизнь. В золотисто-карих глазах постоянно искрилась добрая улыбка. Он каждому желал счастья.
А я, сохранившая в памяти самые теплые воспоминания о прадедушке, так и ищу год за годом мужчину, хоть капельку похожего на него...
