Было это в начале 60-х годов минувшего века. Представьте себе летний день, старый казанский двор. Три старушки в белых платках сидят на крылечке. Из открытого окна квартиры первого этажа - голос Шаляпина по радио: "О, если б навеки так было..." - в те годы часто передавали записи оперных певцов. Самая старшая из бабушек - высокая худая тетя Маша (ей уже девятый десяток), задумчиво обронила:
- Голос-то какой Бог Федору дал... Вот ведь многогрешен был - сами знаете, но арти-ист - другого такого поищи.
Я возилась рядом в палисаднике. Была тогда еще в допионерском возрасте, но услышанный разговор меня сильно удивил - о Шаляпине, одном из легендарных небожителей, которого, я точно знала, давно нет на свете, говорили как об общем знакомом из соседнего дома. Еще больше я удивилась, когда про ушедшую домой почтенную тетю Машу одна из соседок ехидно высказалась:
- Надо же, Федор ей грешник! Сама-то, сама с мужем так и прожила всю жизнь не венчанной!
Ну это мне показалось совсем уж загадочным, и я отправилась к своей маме за разъяснениями. Мама сильно рассердилась - и на меня (зачем подслушиваешь?!), и на соседок-сплетниц, лишь скупо подтвердила - да, когда-то знаменитый певец посещал этот дом, сиживал у тети Маши, Марии Федоровны.
Я запомнила этот разговор - из-за своего удивления и гнева матери. Что к чему, узнала много позже, но к тому времени уже перестала удивляться странному смешению старого и нового: и в быту, и в дворовых разговорах - это было столь обычным на улице Тельмана, по-старому - Поповой Горке, выходящей на площадь Свободы, когда-то Театральную.
Например, такой забавный разговор на лавочке:
- Нинка-то опять в полосатой своей кофточке в обтяжку побежала, и похоже, к кремлю - она там свидания назначает, около "царя Освободителя"...
- Где?
Оказывается, на площади между музеем и Спасской башней стоял когда-то памятник Александру II и по старой памяти бабушки путали его с бронзовым Мусой Джалилем.
Очень жаль, что многое интересное, о чем говорилось тогда во дворе, забылось, ушло вместе со старушками и теперь некого, совсем некого расспросить. К великому сожалению, я не помню фамилии по мужу Марии Федоровны, только девичью - Сорокина. На фотографии (публикуемой здесь) - дарственная надпись: сестре Даше от Марии Моск... Москвина - или что-то похожее. Выросла она в крестьянской семье, в селе Новоспасском, что недалеко от Алексеевского, старшая из пяти сестер. Отец отличался крутым нравом, женихов дочерям выбирал самовластно - прямо по Пушкину: "И не спросясь ее совета, девицу повезли к венцу".
Но девица, как оказалось, пошла характером в отца - и прямо из-под венца сбежала. От нежеланного брака, от родителей и вообще из села - в Казань. Напоминаю, это были последние годы века ХIХ, тогда мало кто мог решиться на такое.
Вопреки всем страхам не пропала деревенская девушка в большом городе. Служила в кухарках по состоятельным семьям и обнаружила такой кулинарный талант, что вскоре сама могла выбирать себе хозяев. Какое-то время спустя нашла себе мужа, прожила с ним в согласии много лет, до самой его смерти, хотя они действительно не венчались - ведь тогда церковный развод был почти невозможен. Спутник ее жизни работал в театре, потому и поселились они неподалеку. На Поповой Горке жило тогда много духовенства, интеллигенция - врачи, преподаватели, жили и люди театральные. Не знаю, как называлась тогда его должность в оперном театре - тетя Маша говорила "главный механик": занавес, освещение, всякие механизмы. Его ценили - тому свидетельством солидные серебряные часы, преподнесенные к юбилею от дирекции и "коллектива". Ездил с труппой по гастролям, на Нижегородскую ярмарку, дружил с актерами и певцами.
Тетя Маша была гостеприимна, стряпня ее славилась, особенно знаменитые, культовые тогда в актерской среде пироги с капустой - главное угощение во время Великого поста, те самые, что дали название актерским "капустникам", представлениям для своих. Говорят, в предпасхальные недели чуть не весь театр сиживал за столом в их скромной квартирке (наверное, по очереди - тесно там было). Захаживал туда и Федор Шаляпин. Не берусь даже предположить, в какие именно годы посещал знаменитый певец двор моего детства - даты в таких рассказах обозначались по принципу "еще сосед Иван был жив". Возможно, дата была на той фотографии, что подарил Шаляпин Марии Федоровне с подписью: "Милой моей Маше..." Она стояла всю долгую жизнь у нее на комоде в рамочке под стеклом - только где сейчас та фотография? Могу еще добавить, что, кроме знаменитых пирогов, Федора Ивановича на Поповую Горку приводили чисто житейские заботы: отдавал он свое бельишко в стирку обитательницам двора, умели они отутюжить и накрахмалить рубашки именно так, как принято было тогда в "хорошем обществе". Не знаю, сколько за это платили, но когда смотрю на старинные портреты господ в крахмальных рубашках и дам в платьях с оборками - вспоминаю тяжеленные угольные утюги, что еще стояли по кухням на Тельмана. Приходилось пару раз гладить таким, пока электрический утюг чинили, - это посерьезней гантелей.
Со своей деревенской родней Мария Сорокина помирилась. Две ее младшие сестры были сосватаны за городских женихов и поселились в том же дворе, но именно дом Марии Федоровны, когда-то непокорной беглянки, стал постпредством клана Сорокиных в Казани. Всю родню у себя принимала, всех кормила. Во время великого исхода крестьян из деревни, начиная с 20-х годов, для ее многочисленных племянников двор на Тельмана стал первым пристанищем в новом городском мире. Некоторые оседали тут же. Помню, с каким удивлением, даже с испугом, рассказывала одна из племянниц - самое вкусное, что она ела в своей жизни, была лепешка из какой-то горчившей муки и отрубей, полученная из рук тети Маши. Шел 21-й год, полуживую малышку привезли спасать от голодной смерти в Казань, к тетке - хотя в Казани тоже голодали...
В 60-е выходцы из этого клана жили в четырех квартирах двора. Чем отличались от других обитателей? Пожалуй, речью. Красивая, правильная, какая-то полнозвучная, в которой деревенское происхождение выдавали разве что неожиданно красочные выражения. Еще лучше пели хором - за столом или просто так, под настроение - русские песни, а однажды на Пасху слышала я церковный распев: принесла не откуда-нибудь - из Сарова - одна из сестер Марии, Дарья, - ходила туда на богомолье (пешком!) поклониться св. Серафиму. Интересно, слышал ли когда-нибудь их пение Федор Шаляпин?
Преподавательница музыки, что жила в соседнем дворе, говорила, что то было какое-то редко встречающееся многоголосие. Ее свидетельству можно верить - Екатерина Павловна Леонтьева славилась своей строгостью и компетентностью. Она была первой, самой первой учительницей музыки будущего композитора Софии Губайдулиной, ведь и сама Сонечка выросла во дворе точно напротив нашего, через узкую улицу, все там друг друга хорошо знали.
Такие были дворы, такая улица. Ныне от нее мало что осталось - снесена бульдозерами почти подчистую, стройплощадка элитного жилья.
Детей у Марии Федоровны не было, доживала она свой век с семьей одной из племянниц.
На поминках после ее похорон пироги, испеченные родственницами, удались исключительно. Как присутствующие говорили вполголоса - будто она сама пекла.
Вера МИРОНОВА.
