Она родилась в 1923 году на станции Клястинь Псковской области. Мама - учительница, отец работал дежурным по станции на железной дороге. Кроме Зинаиды в семье было еще два младших брата - Валентин и Леонид. Спокойная мирная жизнь, мечты о музыкальном образовании рухнули 22 июня 1941 года.
- Из Великих Лук эвакуировались 11 июля 1941 года эшелоном, - рассказывает Зинаида Сергеевна. - Ехали целый месяц. Железнодорожные пути были забиты подтягивающимися к фронту военными формированиями, эвакуировавшимися на восток заводами. Это был самый трудный период в моей военной биографии, мы ехали в неизвестность.
Три профессии за военное время
- В августе нас привезли в Помары и определили в ближайший от станции колхоз. Мама устроилась в школу в Зеленом Доле преподавателем русского языка и литературы. Я вместе с братишками работала в колхозе. Убирали овощи - свеклу, огурцы. Нам пришлось учиться жать серпом пшеницу, этого мы никогда раньше не делали. Была норма на каждого - 25 снопов. За выполнение нормы давали ломоть хлеба и миску вареного гороха.
Я смогла освоить непривычный труд, а 12-летнему брату Валентину это было не под силу. Спасибо нашей хозяйке тете Лене, к которой нас определили жить. У нее была корова, в огороде росла картошка. Уходя на работу, она говорила мне: «Вот крупа, вот чугунок. Сваришь кашу, переложишь и в нем же сваришь суп». Даст кусочек мяса, покажет, как подрыть картошку, чтобы достать только созревшие крупные клубни. Показала и рассказала, как сбивать масло в маслобойке. Объясняла тетя Лена на марийском языке, но язык добра был понятен. Вместе с ней мы жали пшеницу. Она подсказала, чтобы я, сделав свою норму, помогала Валентину. И она ему помогала. Так мы все получали по ломтю хлеба и миске гороха. А когда уезжали из колхоза к маме в Зеленый Дол, мы попросили бригадира, чтобы все наши заработанные трудодни переписали на тетю Лену - нашу спасительницу. Знаю, что муж у нее погиб, наследников нет. Нет в живых, наверное, и самой тети Лены.
Маме как эвакуированной дали в Зеленом Доле маленькую комнатушку. Я устроилась на военный завод, где изготавливали снаряды. В отделе кадров мне предложили быть или приемщицей, или токарем. И я выбрала неведомую мне профессию токаря. Меня приставили ученицей к мужчине-токарю. Через два месяца он ушел на фронт, а я встала на его место. Смены были по 12 часов - с 8 утра до 8 вечера и с 8 вечера до 8 утра. Выдавали по рабочей карточке 800 граммов хлеба в день. А на заводе давали лепешку или миску салмы, за что 200 граммов от нормы по карточке отрезали. Чтобы без опозданий прийти на смену, утром приходилось выходить часов в 5, было еще темно. На смену к 8 вечера тоже в темноту уходила. Шла одна вдоль дороги, по шпалам, через лес.
Страшно не было. Знала, что никто не безобразничал, за это наказывали по законам военного времени. А опоздать на работу боялись, за это штрафовали.
Токарем на заводе я проработала два первых военных года - 1941-й и 1942-й. Потом, когда немцев отогнали от Москвы, мы поехали туда к папиной родне в отпуск. Меня призвали на военно-финансовые курсы. Мы, женщины, должны были заменить мужчин-финансистов, которых призвали в действующую армию. Так я освоила третью за войну профессию. Была жнецом, токарем, стала начфином. После окончания курсов нам были присвоены звания лейтенантов.
Я была направлена в 263-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион Московской особой армии на должность начальника финансовой части. Была единственным офицером в этой части, и мне по должности полагалась землянка - работа была с документами. Хоть и не передовая, но, если случится налет авиации, вероятность погибнуть от прямого попадания бомбы в землянку была. Однажды бомба влетела в кухню, убило повара прямо на глазах у его жены.
Самый главный на войне - начфин
- Вы удивитесь и скажете, что самый главный - маршал, он командует всем и всеми. Но у солдата должны быть шинель, гимнастерка и сапоги, а также нижнее белье, котелок для каши. У повара должны быть крупа, тушенка, чтобы в котелке у солдата была еда. А чтобы привезти крупу и сапоги, нужна машина, а к ней горючее. ГСМ нужны танкам и самоходкам. И все это надо заказать, выписать накладные, получить и выдать: солдату - шинель, повару - крупу и хлеб, танкисту - ГСМ.
А потом еще и отчитаться: хватило, например, солдату шинели на год или она вышла из строя раньше? А может, раньше из строя навечно вышел ее, шинели, хозяин?
Всем этим, называемым одним словом - обеспечение, ведает начальник финансовой части. А если ему (а точнее, ей) всего 20 лет и на плечах лежит это самое обеспечение и отчет за расход? При таком раскладе ежемесячные поездки с отчетом в Москву покажутся не менее опасными, чем вылазка разведчиков в тыл или отражение воздушной атаки. На войне у каждого свой пост и мера ответственности, и тяготы быта он, начфин, разделяет с теми, кого обслуживает.
Я привыкла спать на спине по стойке «смирно». На мне было вещевое снабжение, ГСМ и пищеблок. По каждому виду снабжения у меня был помощник, то есть было три старшины. Писала заявки, какого размера и в каком количестве прислать обмундирование - шинели, кальсоны, нательные рубахи. Так же по горючему, исходя из типа машин и километражу. Каждый день привозили продукты по заявке, которую я составляла вместе с поварами. Учитывала количество человек, сколько убыло. Все заявки, отчеты писала сама, сама же возила в Москву ежемесячные отчеты.
Наша дивизия стояла в Вязьме. В Гжатске был заслон из зенитных батарей, а еще в Малоярославце, чтобы не пропустить немецких летчиков к Москве. Если немцу не удавалось преодолеть эти заслоны, то все взятые бомбы, предназначенные для столицы, он скидывал на наши головы. Мы уже знали время налетов и старались прятаться в землянках.
Вперед, на запад
- Из-под Москвы после того, как обстановка там стабилизировалась, я была направлена в подвижную ремонтную базу Главного военно-санитарного управления Красной Армии. На ту же должность в том же звании. Я была и финансистом, и казначеем. Наша база состояла из 18 машин, и мы двигались за идущими на запад войсками. Ехали фронтовые госпитали, санбаты, а значит, требовался ремонт санитарного оборудования - операционных столов, автоклавов для кипячения простынь и бинтов, биксов, в которых стерилизовались бинты и инструменты, зубных кресел. Да-да, в полевых условиях можно было вылечить зуб. А как же иначе? На машинах были установлены станки - любую необходимую деталь для медицинского оборудования могли выточить высококвалифицированные токари, шлифовщики. Весь учет и отчеты на мне. И не только за медицинское оборудование, а еще и за боеприпасы. Отчитывались через курьера, так как от Главсанупра мы были далеко. Это вам не Вязьма. Мы и в Польше побывали с нашей ремонтной бригадой. А Победу встретили в Киеве. Слышу - пальба! Выскакиваю из землянки, мне говорят - это салют.
- А кто отчитываться будет за снаряды? - кричу.
- Какие отчеты? Победа!!!
Министр обороны подчинился… маме
- Отправили нас обратно в Москву. Меня определили на центральный военно-медицинский склад. Там я была казначеем до 8 августа 1947 года, то есть служба продолжалась, я ходила в форме. Потом объявляют, что на меня пришел приказ - отправить в запас. Оказывается, моя мама написала письмо министру обороны о том, что, находясь на службе, я не смогу выучиться и занять достойное место в нашем обществе. И министр пошел маме навстречу, отправил меня в запас. Но я продолжала работать там же бухгалтером, теперь уже по вольному найму.
Мама была директором школы в селе Петрово-Дальнее под Москвой. А папа погиб на фронте под Ростовом-на-Дону в 1942 году. Он был связистом.
Я знала, что маме надо поднимать двух моих младших братьев, и потому выбрала вечернее обучение, поступив в Московский инженерно-экономический институт на строительно-экономический факультет. Днем продолжала работать на складе бухгалтером, а вечером шла в институт.
В Москве я познакомилась со своим будущим мужем Евгением Власовым, который после окончания Высшей школы КГБ, где он учился на эксперта-криминалиста, получил назначение в Казань.
С мужем мы жили дружно, никогда я не слышала от него грубого слова, много путешествовали. 30 лет прожили вместе, и мне есть что посоветовать молодежи, чтобы сохранилась семья. Для этого надо любить и уважать друг друга, доверять друг другу и не обращать внимания на пустяки.
Люди, которые смогут все
После института в 1952 году Зинаида Сергеевна приехала в Казань, устроилась на работу. И всю жизнь вела учет, считала, составляла сметы, отчеты о расходах. После выхода на пенсию она три года работала в Статистическом управлении РТ, занималась составлением сводных отчетов.
Она и сейчас в свои 93 года не может без работы. Теперь она считает... ветеранов, потому что является членом комитета ветеранов ВОВ и военной службы Вахитовского района, куратором большого микрорайона от кремля до площади Свободы.
Зинаида Сергеевна разворачивает списки участников войны. У каждого проставлен год рождения, написано, где воевал, какие имеет награды, какая группа инвалидности. В графе, в которой указывается, с кем проживает, часто стоит единица.
Это значит, что фронтовик, за плечами у которого огромная трудовая жизнь, остался один.
Зинаида Сергеевна за всех переживает. Звонит, поддерживает, добивается помощи для нуждающихся.
Она и мэру Казани написала, что в парке «Черное озеро» надо бы возродить каток. И Ильсур Метшин, вручая ей в Ратуше юбилейную медаль к 70-летию Победы, тихо отчитался: «Все в смету заложили - будет каток». Зинаида Сергеевна мечтает прокатиться по нему на коньках, хотя ходит с палочкой. «Я до 72 лет каталась на лыжах и на коньках. И если мои правнуки Петр и Павел меня поддержат под руки, то, наверное, сумею сделать круг». И веришь ей - сумеет!
