Вернее, само застолье. Помню, кричал со всеми «горько!», орал «Шизгару» и «Вот хтой-то с горочки спустился» и все время норовил исследовать у хорошенькой соседки ту часть ножки, что от коленки и выше. Кажется, мне это удалось, поскольку проснулся я утром рядом с ней на матрасе на кухонном полу.
Зато хорошо помню всю подготовительную часть, потому как лежала она главным образом на мне. Витька был мне друг детства, а на дворе стоял самый разгар горбачевского сухого закона, то есть в месяц литр водки на рыло по талонам - и баста!
Что такое свадьба без водки - с ходу и не объяснишь. Словом, форменное несчастье. Точно. Как-то раз попал я на одну такую свадьбу. Безалкогольную. Тоска страшенная. Ни разговоров, ни песен с плясками. Тишина как в могиле. Только слышно, как вилки о тарелки стучат да глупая муха бьется в оконное стекло своей плоской башкой. Так и хотелось кому-нибудь по мордасам съездить. Или чтоб тебе кто съездил. Все какое-то развлечение было бы...
Копить спирт мы стали за месяц до свадьбы. Мы - это друзья и приятели Витьки, работающие с ним на одном заводе. Доставали спирт кто как мог. Степа, к примеру, стал похмеляться половинной долей, то есть вместо соточки выпивал пятьдесят граммов, а вторые пятьдесят приносил в раздевалку, где стояла припрятанная 20-литровая бутыль. Его доля к свадьбе составила около полутора литров.
На инструментальном ребята всю оптику стали протирать какой-то химией, а спирт, что выписывался для этих целей, несли нам. За месяц их стараниями бутыль пополнилась литрами четырьмя.
Самому Витьке удалось выпросить на свадьбу литруху. Но самый весомый вклад, то бишь влив в бутыль, сделал старик Ромуальдыч. Это был лучший на заводе токарь, от которого во многом зависел план. Поэтому ему прощалось многое, в том числе и частые запои. Бывало, когда он впадал в «русскую болезнь», за ним домой присылалась директорская «Волга». Его, как замминистра, везли на завод, похмеляли и ставили за станок. И он работал, каждые полчаса прикладываясь к чайнику, в котором ему прямо со склада по распоряжению главного инженера приносился чистый спирт. Ромуальдыч пил только чистоган и не терпел, когда его разбавляли. Приложившись к горлышку чайника, он бросал в рот барбариску и продолжал работать. И вытачивал на своем станке такой чистоты и точности детали, что можно было, не проверяя, сразу везти в сборочный, где собирались особо точные приборы. Кстати, со сборочного мне тоже удалось за месяц вытащить и слить в бутыль пару литров чистяги.
С Ромуальдычем получилось не сразу.
Дело в том, что маэстро никак не хотел впадать в запой. Естественно, не стоял на резиновом коврике на его станке и заветный чайничек. Попробовали мы его было угостить из бутыли, чтобы он, значит, опосля запил, а он - ни в какую.
- В завязке, - говорит, - до Нового года.
Вот те раз! А Витькина свадьба в ноябре. И до нее всего-то пара недель осталась. Стали думать. Не удумали ничего. И решил я поговорить с Ромуальдычем начистоту. Подхожу к нему и спрашиваю, как он-де относится к сухому закону.
- Хреново, - отвечает. - Так с нами нельзя.
- А как ты к своим товарищам относишься?
- Нормально, - говорит. - Ежели они мне, конечно, товарищи.
- А Витька тебе товарищ? - спрашиваю.
- Ну, товарищ, - отвечает.
- А если без «ну»?
- Товарищ.
- А почему ты тогда помочь ему не хошь? - хмурю я брови. - У него на носу свадьба, а пить практически нечего.
- А я-то тут при чем? - спрашивает Ромуальдыч.
- А при том, что ежели ты впадешь в запой, тебе будут давать чайник со спиртом, чтоб ты работал. Мы бы тот чайник с тобой половинили, и Витьке бы не пришлось на сухую пировать.
- Не могу, - говорит. - Жене обещал не пить.
- Обещал он... - ворчу. - Первый раз, что ли, обещал?
- Не первый.
- Ну вот. Все равно ведь она не верит. Они, бабы, нашему брату никогда не верят.
- Это точно, - кивает. - Такой уж они народ.
- Ну вот, - говорю, - ты ее и не переубеждай. Не верила - и пусть не верит. А то вдруг поверит, а ты - бац! - и подведешь ее. И расстроишь крепко. А зачем их лишний раз расстраивать? Им и так несладко.
- Это верно.
- Значит, договорились?
И Ромуальдыч резко впал в запой. Да такой, что чайника ему стало не хватать. Главный инженер почесал репу и распорядился выдавать полтора. Половина чайника была наша.
В общем, наполнили мы бутыль. Под самую завязку. Двадцать литров спирта - это вам не литр водки, к тому же изготовленной на левом заводе. Это как минимум сорок бутылок водки. Вот счастье-то!
Но теперь встал ребром другой вопрос: как эту бутыль вынести?
Степа предлагал разлить спирт по фляжкам и грелкам и попытаться пронести через проходную. Однако это грозило неминуемыми потерями, а водки на свадьбе должно быть минимум по пузырю на нос, включая женский пол. Степино предложение было отвергнуто. Потому что тот, что сидел на вахте, был из ВОХРа и досматривал даже женские сумочки.
Думали долго.
Наконец придумали.
Среди нас было много автомобилистов. Особенно из сборочного, потому что ребята там сидели на хорошей сделке. У меня тоже была старенькая «единичка». А в аптеках в то время исчезла дистиллированная вода, чтобы заправлять аккумуляторы. И мы, группа товарищей-автомобилистов, вышли на начальство, чтобы нам разрешили вынос с завода 20-литровой бутыли с дистиллированной водой. Для автонужд. Начальство разрешило и выдало документ, чтобы бутыль можно было беспрепятственно пронести через проходную. И за день до Витькиной свадьбы мы после окончания смены понесли бутыль.
Тяжело, неудобно. Доходим до проходной. Тут этот вохровец:
- Чо несете?
Мы ему под нос документ: вот, дескать, несем дистиллированную воду, потому как начальство нам разрешило.
- Открывайте, - говорит, - вашу бутыль.
- Зачем? - спрашиваю я. - Есть же разрешение.
- Все равно открывайте.
Ну, стали мы эту бутыль ставить. А она из рук Степы и скользнула. Я один бутыль не удержал, и она, глухо бутькнув о бетонный пол, разбилась.
Как ругался Степа! Какие словечки говорил замысловатые. Да и я не удержался, тоже сказал пару ласковых, каких и на заводском заборе не всегда прочтешь. Потом собрали мы стекла, побросали их в мусор и пошли обратно на завод. За новой бутылью. Эту бутыль вохровец у нас проверять уже не стал. Духу не хватило. А может, побоялся, как бы мы и эту бутыль не грохнули. В общем, пронесли ее через проходную беспрепятственно. Документик только стражнику показали. Погрузили ее в мою «единичку» и поехали с богом. Хохотали, правда, долго. Потому как именно в этой бутыли и был спирт. А в той, что разбили, - обыкновенная вода. Такая вот была задумка. И сработала...
А назавтра мы уже гуляли. От души. Потому и помню я только до того момента, как за свадебный стол сели. А дальше - только урывками: песни пел да «горько!» орал. Ну, соседку еще помню. Вернее, ее ножку. Хорошая была ножка, гладкая...
