(Продолжение. Начало в ?114.)
Четыре года Александр Серебров занимался жестянкой. Нельзя сказать, чтобы его бизнес особенно процветал - слишком велика была конкуренция, но деньги водились всегда. Их вполне хватало на то, чтобы приодеться, раз в неделю сходить в кабак и купить подруге какую-нибудь безделушку. Что немаловажно, появились постоянные клиенты, которые не особенно скупились и платили за качество работы.
В общем, дела шли неплохо и жаловаться было грех. Как раз в то время Серебров купил трехлетний "мерседес-очкарик", что свидетельствовало о благополучии (надо же было на чем-то возить девочек!), и Александр, уже не умещаясь в одном гараже, стал всерьез подумывать о том, чтобы расширить свой бизнес, как вдруг однажды ощутил в себе потребность к пению. Не было бы ничего страшного в том, если бы это было камерное пение под гитару, для нескольких друзей, но Саша Серебров замахнулся на большее. Ему захотелось покорять залы, собирать стадионы. Тем более что повод для оптимизма был - первое свое образование он получил в музыкальном училище по классу вокала. И помнится, на региональных смотрах он всякий раз входил в число лауреатов.
И глядя на безголосых певцов, заполонивших телевизионный эфир, он думал о том, что смотрелся бы на их фоне куда более предпочтительно.
"Мерседес" пришлось продать и взять тачку поплоше, но крепкую, а на вырученные деньги записать диск. Денег он не заработал, но и не прогадал. Когда диск разошелся, Серебров получил желанную известность. До той популярности, когда тебя узнают на улице и тычут пальцами в спину, было далековато, но отныне он был вхож в музыкальные тусовки, где быстро обзавелся нужными связями. Александра начали приглашать на концерты, и он вполне заслуженно стал пользоваться уважением как один из специалистов по разогреву.
Была еще масса приятных преимуществ в шоу-бизнесе, отказываться от которых Саша Серебров не пожелал бы даже за большие деньги. Например, почитательницы. Вокруг всякого музыканта вертелось такое огромное количество обожательниц, что противостоять их настойчивости не сумела бы даже каменная статуя. Александр Серебров состоял из плоти и к тому же еще был ярко выраженным гетеросексуалом, а потому редкий вечер проводил в одиночестве. А скоро он удостоился славы известного сердцееда. Поначалу Серебров Ладу недооценил. Красива? Безусловно. Стройна? Не без того! Но таких девушек много. И воспринимал он ее всего лишь как проходной вариант, так сказать, девочку на одну ночь. И только когда узнал Ладу поближе, понял, что это нечто более серьезное, чем все встречи с предыдущими девицами. А через месяц осознал, что запал на нее крепко.
С Ладой они прожили полгода. Для Александра это был весьма большой срок - ни одна женщина не находилась рядом с ним столь продолжительное время. Но вскоре Серебров увлекся девочкой из подтанцовки одной известной певицы. Объяснение с Ладой прошло довольно легко. Девушка, словно почувствовав его настроение, сама предложила прервать отношения. И только повлажневшие глаза свидетельствовали о том, насколько трудно далось принятое решение.
С танцовщицей у Александра ничего не вышло. Девушка оказалась необычайно ветреной, а еще позже до него дошел слушок, что кроме кордебалета она преуспела и в съемках любительской порнушки. Серебров отказывался в это верить до тех самых пор, пока ему не подарили видеокассету с ее чудачествами. Чудно было смотреть на милую девушку, наряженную в крестьянский сарафан, которую по очереди охаживают трое здоровущих мужиков, одетых под озороватых коробейников. Причем свои мужские дела они исполняли настолько виртуозно, что даже не распоясывали цветастые порты.
С танцовщицей Александр Серебров расстался без объяснений - просто выставил за порог два ее огромных чемодана, когда она поздним вечером позвонила в дверь. Девушка, взглянув на свои сложенные вещи, вяло отозвалась:
- Чао, бамбино, - и, помахав на прощание пальчиками, потащила чемоданы вниз, громко стуча ими на каждой ступени.
После того как Александр расстался с Ладой, он угодил в полосу неудач, которая не прекращалась до последнего дня. Следовало признать, что Лада приносила ему удачу. Странно, но он в ее присутствии действительно ощущал себя значительно сильнее. Многое казалось ему по плечу. Теперь душевное равновесие ушло вместе с ней.
Два дня назад с Серебровым произошла неприятная история. В самый разгар тусовки, когда большинство приглашенных уже одурели от выпитого, к нему подошел один из руководителей телеканала - весьма влиятельная особа, которого все без исключения называли за глаза Хомяком, и в открытую предложил попариться в своей баньке.
Кроме того, что он был очень богатый и влиятельный человек, Хомяк не скрывал своей нестандартной ориентации, и многие хрипатые певцы, мелькавшие на телеэкране, не миновали его поместья с банькой, размещавшейся едва ли не в самом центре Барвихи. Видно, дела Сереброва и в самом деле были отвратительными, если старый слизняк подошел к нему с похабным предложением. Если бы подобное случилось хотя бы полгода назад, то он безо всякого раздумья и не оглядываясь на возможные последствия сломал бы стул о его голову. А тут пришлось терпеливо выслушивать и делать вид, что ничего не происходит. Значит, что-то в нем убыло.
Все-таки, когда он чинил машины, было значительно легче. Тогда он примерно знал, сколько должен получить сегодня, мог предположить, на какую копейку следовало рассчитывать завтра. Поздравлял себя с "днем жестянщика" (первый гололед) и мог надеяться, что в ближайшие недели работы только прибавится. Да и психология клиентов ему была знакома. Знал, где следовало пошутить, а где и промолчать. А в этой тусовке как-то все перемешалось, и иной жеманный дядька может иметь столько влияния и власти, сколько не встретишь у какого-нибудь хозяина холдинга.
- Послушай, ты, пузатая крыса, - выдержав паузу, процедил сквозь зубы Александр. - Ты бы выбрал себе кого-нибудь попроще, а то ведь и конец пообломать можно.
Толстяк поправил указательным пальцем сползшие на вздернутый нос очки, мелко и неприятно хохотнул, воспринимая сказанное как шутку, а потом ответил, показывая крепкие, почти лошадиные зубы:
- Ты вроде бы завтра выступаешь в благотворительном концерте?
Александр Серебров напрягся. Показалось странным, что этому облезлому зажравшемуся хомяку стала известна такая мелкая подробность его жизни. Сам-то он считал, что этот боров не интересуется ничем, кроме гарема из мальчиков.
С предстоящим благотворительным мероприятием Александр связывал некоторые честолюбивые планы. Концерт должен был проходить на Манежной площади, куда съезжалось с десяток ведущих певцов. Обещали, что прибудет телевидение с Первого канала, и был весьма неплохой шанс засветиться на большой аудитории, а это, в свою очередь, дает возможность сдвинуться с мертвой точки.
Александр Серебров благоразумно промолчал.
- Можешь туда не являться, считай, что из списков тебя вычеркнули, - улыбка Хомяка сделалась широкой и злой - в попсовой среде принято говорить гадости со светской учтивостью. - Отныне тебя вообще больше нигде не будет. Тебя не возьмут даже девочкой-подпевочкой. А кто отважится на это, - толстяк неожиданно замолчал, после чего добавил мягким тоном, - вылетит за тобой следом... с треском! - и, коротко хохотнув, направился к двум молодым артистам, виляя полными бедрами, как баба.
Александр Серебров едва сдержался, чтобы не пнуть в отвисший зад острым ботинком.
Свое обещание Хомяк сдержал - на благотворительный концерт его не пустили. И вообще многие двери после того случая для Сереброва оказались закрытыми. Вокруг него вдруг в одночасье образовался плотный непробиваемый вакуум, а потому к предложению выступить с частным концертом в загородном особняке Александр отнесся очень серьезно.
Серебров настоял, чтобы встреча произошла непременно в боулинг-клубе, на улице Льва Толстого. Александр постарался говорить с заказчиком с некоторой бравурной непринужденностью, в которой прозвучал определенный подтекст: он ничуть не стеснен в средствах и каждый вечер прокатывает на боулинг-дорожках целое состояние. Подобная линия поведение была четко продумана - пусть же знают, что вокал для него не бизнес, а в некотором роде хобби, так сказать, одно из приятных удовольствий. Поступать таким образом Сереброва вынудила создавшаяся ситуация - вряд ли кто захочет иметь дело с человеком, у которого дела идут наперекосяк и на лице запечатлено непроходящее уныние.
(Продолжение следует.)
