Я же всегда была в ее тени, поэтому, наверное, не замечал моего обожания. И писал мне как подружке, когда ушел в армию. В его письмах не было ни слова о любви, но я искала тайный смысл в строчках, перечитывала их и на что-то надеялась.
Через некоторое время от него пришла телеграмма: «Буду проездом – встречай!» Как бешено заколотилось мое сердце! Прежде чем поехать на вокзал, я тщательно выбрала наряд, накрасила губы. Ждала с волнением встречи – надеялась, что слова любви все-таки прозвучат. Сейчас эта наивность вызывает у меня улыбку...
Он был не один – с двумя своими сослуживцами. Я жадно вглядывалась в него: вытянулся, повзрослел. Он выдал дежурную фразу о том, как я похорошела. А затем признался, что скоро женится. Нашел девушку в том городке, где служил. Говорил спокойно, он ведь не считал, что это станет для меня ударом. Я выстояла... Его друзья смотрели на меня внимательно – наверное, хотели запомнить, как выглядит потрясение. Вскоре я попала в больницу на операцию. Этот шрам на теле, словно материальное воплощение того рубца, который на всю жизнь остался на моей душе.
Через некоторое время от него пришла телеграмма: «Буду проездом – встречай!» Как бешено заколотилось мое сердце! Прежде чем поехать на вокзал, я тщательно выбрала наряд, накрасила губы. Ждала с волнением встречи – надеялась, что слова любви все-таки прозвучат. Сейчас эта наивность вызывает у меня улыбку...
Он был не один – с двумя своими сослуживцами. Я жадно вглядывалась в него: вытянулся, повзрослел. Он выдал дежурную фразу о том, как я похорошела. А затем признался, что скоро женится. Нашел девушку в том городке, где служил. Говорил спокойно, он ведь не считал, что это станет для меня ударом. Я выстояла... Его друзья смотрели на меня внимательно – наверное, хотели запомнить, как выглядит потрясение. Вскоре я попала в больницу на операцию. Этот шрам на теле, словно материальное воплощение того рубца, который на всю жизнь остался на моей душе.
