Здоровье — самый большой подарок жизни
— Пандемия изменила жизнь каждого из нас. Изменилось ли после перенесённой коронавирусной инфекции ваше отношение к жизни, к себе, к окружающим?
— Хороший вопрос. Вы знаете, иногда кажется, что этот вирус проникает не только в легкие, в нервную систему, но и в душу. Я это в полной мере ощутил на себе. После ковида наступает такое странное чувство, что все проблемы, беды, неудачи — всё это уходит на самый задний план, а на авансцене ты остаешься совершенно один. По сравнению с этой болезнью остальное кажется таким мелким и незначительным. Ты счастлив и благодарен Богу за то, что просто остался жив.
Как бы тривиально это не звучало, все же здоровье и вправду самый большой подарок, который может сделать нам жизнь. Жизнь нужно ценить и, конечно же, беречь себя и окружающих. Коронавирус заставил нас понять эти простые истины.
Упёртость может привести к краху
— Вы сыграли главную роль в художественном фильм «Кире» («Упёртый»). Всегда ли упёртость помогает в жизни?
— Для начала я хотел бы сказать большое спасибо съёмочной команде фильма «Кире». Благодаря им почувствовал, что такое настоящий мир профессионального кино, где тебя окружают люди, глубоко знающие своё дело и безгранично преданные ему.
Мне было приятно, что роль Мансура была написана непосредственно для меня. Но когда я прочёл сценарий, моему изумлению не было предела. В голове пронесся вихрь вопросов: «Неужели я действительно такой? Как долго я смогу жить в этом образе?» В общем, поначалу было нелегко. Но только в самом начале. Я очень полюбил своего героя, и, можно сказать, он стал частью меня.
А на ваш вопрос о том, хорошо ли быть упёртым, лучше всего, наверное, отвечает сам фильм «Кире». Да, мой герой упрям и принципиален, и это делает ему честь. Но ведь мы с вами прекрасно понимаем, что между принципиальностью и упёртостью есть тонкая грань, а вот Мансур этой грани не видит. Нежелание идти на компромиссы, боязнь принять новое, упрямая сосредоточенность только на чем-то одном в итоге приводят его к краху. Да, мой герой в финале фильма осознает это. И осознание собственной упёртости становится для Мансура первым шагом на пути к большим переменам в жизни. Но какими будут эти перемены — об этом уже пусть судит зритель.
— Фанис, а вы упёртый человек?
— В каких-то ситуациях да. Но понимаю, что иногда упёртость, неуступчивость может дорого обходиться для человека, вплоть до разрушения собственной семьи, потери друзей… Поэтому, в отличие от моего героя, я все же сторонник диалога и компромисса. Хотя понимаю, что это только на словах получается легко и просто, а на деле — не всегда. Но людям важно уметь слышать и слушать друг друга!
Чеховская грусть Ходжи Насреддина
— Театралы до сих пор вспоминают Ходжу Насреддина в вашем исполнении. Для многих Насреддин — это символ тонкого, мудрого восточного юмора. Как вы считаете, существуют запретные темы для юмора?
— Я думаю, что для меня лично и для татар в целом есть запретные темы для юмора. Это религия и родители. Вот на эти темы не принято шутить. Все же корни нашей культуры уходят на Восток. Там нет традиции смешивать в юморе высокое и низкое, как это, например, делается в западной культуре — культуре карнавала, когда еще в Средние века перед длительными религиозными праздниками разрешалось «хулиганить» и поносить всё на свете, включая религиозные обряды. Это был такой клапан для спуска накопившейся энергии у людей, которые жили в обществе бесконечных запретов.
У татар же несколько иначе. Недальновидность, лень, тупость — это темы, над которыми у нас любят подшучивать. А в анекдотах Ходжи Насреддина ко всему этому добавляется еще самоирония и почти чеховская грусть.
— Как воспринимали юмор Хаджи Насреддина в других странах?
— До пандемии я ездил с маленькими зарисовками о Ходже Насреддине в Арабские Эмираты, и вот там эти шутки не прошли. В Эмиратах нельзя высмеивать власть имущих — некоторые национальные особенности, традиции. Помню, мне запретили съёмки, в которых я должен был вскарабкаться на пальму. Запретили, потому что пальма — это почитаемое дерево у арабов.
В Европе же все было иначе. В Праге, например, Ходжу Насреддина приняли за своего. В нём есть нечто общее с бравым солдатом Швейком — национальным героем чехов. И зрители это почувствовали. Швейк, как и мой персонаж, развлекает других и, высмеивая конформизм, превращает наш несовершенный мир в одну большую шутку.
— Интересно, чему вас научил Ходжа Насреддин?
— Ходжа научил меня вот чему: в юморе стираются границы между мудрецом и простаком. Это даже стало проявляться в моем общении с друзьями и коллегами: они часто не понимают, шучу ли я или говорю всерьёз. Но мне еще далеко до моего героя. Я не умею, как он, философски воспринимать свои поражения, вместо этого просто закрываюсь и ухожу в себя. А надо бы научиться, виртуозно владея словом, выходить победителем из любой ситуации.
