Ах, как цвели в Казани сады той далекой весной! Деревянные особнячки в районе улиц Достоевского и Шмидта буквально утопали в белых кружевах яблонь и вишен. Бабай шел по улице и довольно улыбался: еще бы, именно он в 30-е годы заложил здесь первый сад, тоскуя по родной покинутой деревеньке.

Из комнаты внучки доносилась громкая музыка. Гнусавый голос противно завывал: «Наташа! Наташа! Ты теперь моя душа», причем ударение в имени делалось на последнем слоге. Я поежилась: «НаташА» - только один человек в мире называл меня так.