Золотое море любви

Знакомству с ним косвенно я обязана Варваре Михайловне. Было это давно. Жили мы с мамой в старом доме, который помнил еще времена Емельяна Пугачева. Высокие потолки, гулкие длинные коридоры, уютный дворик со старыми сараями - раздолье для послевоенной детворы. Мама воспитывала меня одна - отец умер от старых ран, когда мне исполнился годик. Я его не помню, но у меня остался на память шлем летчика, и тогда казалось, что он пахнет небом и самолетами. Я больше дружила с мальчишками. Наша компания лихо скатывалась на санках с Подлужной горы, с зонтиками прыгала с крыш сараев, изображая парашютистов. Короче, как говорил дворник Мустафа, мы были «шайтан бала». В один прекрасный день все это закончилось. И только потому, что мне вздумалось запеть. Мама была на работе - она работала билетершей в маленьком кинотеатре рядом с домом. Я вырезала фигурки кукол и громко горланила новый хит: «Дети разных народов, мы мечтою о мире живем...» В дверь постучали, вошла соседка Варвара Михайловна, и я онемела. Эту властную старуху боялись все: высокая, прямая, всегда в немыслимо ярком халате, глаза с прищуром, неизменная папироска во рту. Она из бывших дворян, поговаривали во дворе. Тогда я не понимала значения этого слова, сегодня бы сказала, что она здорово смахивала на Анну Ахматову.- Деточка, спой еще раз песенку, - попросила «бывшая».Я спела, чего ж не спеть-то. А потом началась вообще смехота: соседка хлопала в ладоши и просила меня повторить. Кончилось представление тем, что «драконовый халат» изрек: «Н-да, абсолютный слух, надо учить». Затем последовала ревизия моих рук. «Фу! - недовольно сморщилась Варвара Михайловна. - Цыпки, как у мальчишки, надо смазывать подсолнечным маслом». А утром мама отвела меня к «бывшей» в музыкальное рабство. Огромный блестящий рояль, диковинное зеркало в рамке, ширма с райскими птицами потрясли мое воображение. Музыка стала для меня с того момента всем. Потом консерватория, путевка за успехи в Болгарию. И любовь.И вот солнечная страна, небольшой город Бургас, недалеко горы и, самое главное, теплое сине-зеленое море с яркими крапинками солнца. Поселили нашу группу в старой гостинице с яркой черепичной крышей. В дороге я крепко сдружилась с Юлькой - москвичкой, острой на язык девушкой. С ней мы и делили маленькую комнату. Куратором группы была состоявшая из округлостей женщина с тройным подбородком. Она представилась нам как Ираида Григорьевна Юхнова. Юлька окрестила ее Тумбой Юхансон (матчи СССР - Швеция тогда по телевизору смотрели все, смешная фамилия шведского хоккеиста легко запоминалась). Любимым присловьем кураторши было: «Вы - советские девушки, а потому никаких вольностей, держитесь все вместе». Она нас будет водить строем, шутила Юлька. Столовались в кафе с необычной плетеной мебелью, рядом бил тугой струей воды разноцветный фонтанчик. А вечером в кафе произошло то, что изменило всю мою жизнь. Я весело уплетала мясные острые колбаски. Юлька неожиданно толкнула меня ногой и прошептала: «Вон тот за соседним столиком третий день с тебя глаз не сводит». Я подняла голову и увидела мужчину лет тридцати, типичного болгарина: смуглого, кучерявого... Наши взгляды встретились, и я обомлела: у него были необычные глаза - золотисто-коричневые, с каплей солнца. Незнакомец легко поднялся, подошел к нам и поздоровался: «Здравейте, меня зовут Христо, я архитектор и очень хотел бы познакомиться с вами». «Юля», «Наташа», представились мы. «На-та-шА, - распевно протянул Христо, - так звали мою бабушку, она была русской». С тех пор мы с Христо не расставались. Рано утром, пока все спали, убегали к морю, вечером танцевали в приморском ресторанчике, а все свидания заканчивались тем, что Христо дарил мне букет роз. «Девойка, довижданья», - ласково прощался он. Как красиво звучали мягкие болгарские слова!Тумба Юхансон ничего не говорила, но ближе к полуночи проверяла мое наличие в комнате. А дни пролетали с космической скоростью. Однажды мы встречали рассвет на берегу моря, его и мои следы ясно отпечатались на песке: «Знаешь, что это такое? - спросил Христо, указывая на цепочку следов, которые то шли рядом, то переплетались. - Это поэма о любви. Я хотел бы всю жизнь идти рядом с тобой». И тихо добавил: «Аз ти обичам». «Я тебя люблю» - было понятно и без перевода. Золотистые глаза Христо завораживали, манили.Волшебную сказку резко прервала Юлька. После завтрака обгорелая подружка захандрила, на море мы не пошли, сидели на террасе, втихаря курили. Юлька философствовала: «Знаешь, Наташа, человеческая жизнь слишком длинна для одной любви, сколько ее  у тебя еще будет, а с Христо нет будущего: ты не можешь остаться, он не может уехать с тобой. И потом, - она многозначительно подняла палец, - там наверху ой как с подозрением относятся к заграничным связям». «У нас не связь, у нас любовь», - отчаянно выкрикнула я. Юлька фыркнула: «Интересно, как он тебя называет? Небось, птичкой, зайчиком или как там еще? Взрослый мужик не должен играть в такие игры». «А вот и нет, - всхлипнула я, - Христо зовет меня девойкой, а еще булкой». «Надо же, булкой, - засмеялась подруга. - У тебя же талия, как у Гурченко». «Юль, прекрати хохотать, булка по-болгарски - нареченная невеста». Подружка неожиданно стала серьезной: «Видно, крепко вас зацепило любовной лихорадкой. Ладно, помогу вам напоследок, хотя роль доброй феи не очень-то мне подходит. Слушай, завтра вечером прощальный банкет, будет не до тебя, от Тумбы Юхансон прикрою. Короче, вызываю огонь на себя». Я недоверчиво спросила: «Юль, зачем тебе это надо?» «Зачем, зачем! - внезапно окрысилась Юлька. - Может, я завидую белой завистью вашей неземной страсти - Ромео и Джульетта болгарского разлива». Перед отъездом посыльный принес в номер аккуратную бандероль, дрожащими пальцами я развернула бумагу. Там оказалась изумительная картина! Мужские и женские следы на песке то шли рядом, то переплетались и расходились в разные стороны. В углу стояла надпись: «Аз ти обичам». У меня была только одна ночь любви и целая жизнь воспоминаний... ...Я очнулась от громких завываний: «НаташА! НаташА! Ты теперь моя душа» и мигом вернулась в настоящее. Моя дорогая внученька нарисовалась на пороге: «Бабуля, можно мы с подружками в клуб?» «Можно, только не допоздна». «Ты самая лучшая бабушка на свете», - ластилась моя девочка. На меня смотрели с любовью карие глаза с каплей солнца...