Семья наша жила в деревне Тимошкино Высокогорского района. Это недалеко от Куркачей, в двух километрах от железной дороги. Там я окончила пять классов сельской школы. А чтобы учиться дальше, необходимо было ехать или в Арск, или в Казань.
Нас у мамы с папой было восемь детей: три брата и пять сестер, я младшая. В хозяйстве - коровы, овцы, куры. Я как самая маленькая смотрела за курами. Папа работал конюхом - лошадок любил. Мама меня не хотела отпускать от себя. Я была шустрая, озорная. Наверное, боялась, вдруг где-нибудь напроказничаю. Да и мне после пятого класса не хотелось уезжать из дома. Так и осталась я малограмотной.
Мне 18 лет исполнилось в 1942 году. Прислали повестку из военкомата - явиться на медкомиссию. Комиссию прошла, сказали, поедешь в Москву на курсы радистов. В это время обстановка на фронте изменилась. Освободили Сталинград. И нас стали переучивать с радисток на зенитчиц. Переправили в Химки. Жили в казармах. Только я устроилась на нарах, приготовилась спать, слышу, кто-то громко спрашивает, кто здесь из Высокогорского района. Я, Антонова, отвечаю. Смотрю, это моя односельчанка Аня Кашникова. Она на поверке услышала мою фамилию и решила разыскать. Мы обнялись. Командир взвода увидел нашу встречу и взял Аню в наш взвод. Всю войну мы были с ней рядом и домой вместе потом пришли.
Из Москвы на юг
В 1943 году нашу зенитную батарею переправили в Саратов. Там посадили на пароход, и поплыли мы вниз по Волге. 7 мая отчалили, а 9 мая попали на подводную мину. Несмотря на то что битва под Сталинградом закончилась, налеты немецкие продолжались. С самолетов сбрасывали в Волгу глубоководные мины замедленного действия. Мы только успели проплыть - мина взорвалась, пароход слегка приподняло. Такие налеты были до 16 июля. Мы были на буксире с нашими зенитками в группе сопровождения. Должны были оберегать нефтяные баржи, которые шли с нефтью из Астрахани до Саратова. А потом порожняком баржи шли вниз, мы снова охраняли их. Проплывая мимо Сталинграда, видели в воде трупы убитых. Их было очень много. А когда сошли на берег, чтобы загрузиться продуктами, увидели берег весь в гильзах, запах шел от разлагавшихся трупов. Где нога оторванная лежит, где рука валяется... страшно! Убирали все это специальные команды.
Плавали мы все лето 1943 года. Жили в каютах на своем буксирном пароходе. Установка зенитная - это английский пулемет на ножках, дула направлены вверх. Но немецкие самолеты, если им удавалось прорваться к Волге, летали очень высоко - мы не доставали до них. А мины в реку они сбрасывали. Однажды ночью были сброшены трассирующие бомбы. Красиво летели - как разноцветные фонари. «Что за фонари летят?» - спрашиваем лейтенанта. «Попадет один такой фонарик на нас - и крышка нам», - объяснил он. Потом эти мины и бомбы вылавливали тральщики. Мы это видели. Однажды ночью наш буксир столкнулся с тральщиком - ходили-то по реке с потушенными огнями. Нашему буксиру нос снесло, но все обошлось. Так мы плавали, пока не закончилась навигация.
С юга на Белое море
А потом нас повезли на север, к Белому морю, в город Молотовск возле Архангельска. Мы там были с осени 1943 года по февраль 1944-го - охраняли порт, куда привозили американскую помощь северным конвоем.
Однажды был приказ передвинуться с нашими зенитками к Архангельску. Через некоторое время должны были вернуться в Молотовск. Посадили нас в товарный вагон с углем. Зима, мороз, а ехать целый час, да еще с задержками: пути не дают.
Мы тогда промерзли до костей. Когда приехали, сами встать не могли, нас снимали с этого угля.
Потом фронт передвинули, наши стали наступать, и мы поездом поехали в Литву охранять железнодорожный мост возле Каунаса. В Литве должны были сами себе вырыть землянки. Как строить ее - не знаем, командовала одна из нашего взвода: у нее отец строитель был. Котлован рыли, земля промерзла, еле поддается. Потом таскали от разбитой железной дороги шпалы, чтобы накат над котлованом сделать. Они тяжелые, выскальзывали из рук. Мучились, плакали. Пока строили, жили у одной старушки: на земляной пол насыпали соломы, блохи нас заели. Много мук перенесли, пока строились, месяц прошел.
Однажды наши пулеметы зенитные пришлось, мучаясь, тащить за собой 30 километров, а потом столько же обратно. Хоть они и на колесах, и ручки есть, чтобы двоим можно было везти, а дороги-то разбитые: то рытвина, то воронка, то лужа.
Ростом я невысокая. На фронте первый мой командир удивлялся, как меня, такую невеличку, взяли, мол, ты еще дите, а тебя в армию. И предупреждал: смотри, на ласки да сказки парней не поддавайся. «Без тебя знаю», - отвечала ему. Я два года до войны с нашим сельским парнем дружила, если делал намеки, я сразу срезала.
Потом была Польша. Приехали к разбитому мосту, при нас его отстроили. Принимать готовый мост приехал маршал Рокоссовский. Потом по этому мосту пошли наши войска, а мы ходили смотреть: вдруг знакомых увидим?
Однажды ночью нас разбудили криком: «Девчонки! Война кончилась!» Мы соскочили, поем, пляшем, просим разрешить дать салют. И я выпустила целую ленту трассирующих пуль, они разноцветными огнями переливались. Так закончилась для меня война. Сдали оружие, переправили нас в Восточную Пруссию, в Кенигсберг. Десять дней ждали состав, чтобы ехать домой. Перед посадкой было построение. Приехал генерал, поздравил всех с победой. Мы, девчата, строились отдельно. Он подошел к нам: «Вам, девушки, огромное спасибо, спасибо вдвойне за ваш непосильный труд на благо Родины».
Заиграли походный марш, мы погрузились в вагоны и поехали домой. Я два года семь месяцев была на войне. 26 июля приехали домой. Первых приехавших с фронта встречали торжественно - с музыкой и цветами. А потом это стало привычным делом, никто уже нас так не встречал. В Юдино высадили. От своей станции два километра шли пешком с Аней Кашниковой до своей деревни. Захожу домой, мама ахнула и в слезы: «Сколько ночей я не спала, сколько слез вылила, чтобы ты живая вернулась!» Наверное, мама хорошо молилась за меня, раз дочка на своих ногах домой пришла. Хотя потом застуженные ноги давали о себе знать. Я лечилась в санатории, на воды и на грязи ездила.
Героями нас не считали
Награждены мы были медалями «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.». И за то, что сопровождали «нефтянки», говорят, должны были наградить, но потом, видно, передумали. Стала работать в колхозе. Часто мне и моей односельчанке-фронтовичке приходилось слышать от своих же деревенских неприятные намеки. Имели в виду, что на фронте вокруг было много мужчин, стало быть, мы, как сейчас сказали бы, были общими. Это очень обидно, потому что это было неправдой. Девчонками уходили, девчонками и пришли. На фронте все, конечно, могло быть. Если кто хочет, говорила я, грязь везде найдет. А не хочешь, тебе только уважение, в обиду не дадут. Потом односельчане, видно, поняли, что, какие мы были, такими и остались. «К чистому грязь не пристанет», - успокаивала меня, расстроенную от незаслуженных упреков, мама.
В городе
В 1952 году приехала в Казань, поступила на швейную фабрику №4, она находилась напротив кинотеатра «Спутник». И работала там до пенсии, до 1979 года. Сначала была распределителем работ, потом разбирала крой. Шили военное обмундирование - на мирную продукцию перешли не очень скоро.
Замуж вышла в 1957 году. У мужа был свой дом. Дом снесли, и нам дали трехкомнатную квартиру. У нас уже были два сына, а в квартире с нами жила еще моя сестра. Мой муж работал на железной дороге мастером по строительству. Папа с мамой дожили оба до 73 лет, умерли в один год. От обоих сыновей у меня по внучке. Старший сын выучился на военного в Ставропольском ракетном училище, попал под облучение и умер в 33 года. У него дочка юрист. У младшего сына дочка живет в Америке, она кандидат математических наук. Училась в МГУ, знала языки, ее и послали на усовершенствование в США. Там она вышла замуж.
Мир повидала: мечты сбываются!
Помню, в деревне своей Тимошкино с девчонками соберемся и, по пути собирая разные травки, шли к железной дороге. Мимо нас проносились поезда. И размечтаемся: вот бы и нам умчаться на них вдаль и повидать разные страны, людей посмотреть! Получается, мечты сбываются. Ведь во время войны проехала я с севера на юг страны, а потом от Москвы до Германии в солдатских сапогах. Мир все-таки повидала!
