В семье Киры не было теплых традиций, разных скрепляющих мелочей. Жили каждый сам по себе. Не собирались большими компаниями - и малой-то не удавалось. Не было особых праздничных блюд или утренних ритуалов. Ужинали по отдельности, вечерами каждый был занят своим делом.
Кира не считала себя несчастной, семья была для нее просто фоном, как цвет обоев в комнате. Все происходящее в их доме она считала естественным. Она выросла, и единственной ниточкой, связывающей их теперь, стала формальная обязанность поздравлять друг друга с праздниками в мессенджерах.
Осознание, что ее семья была необычной, пришло, когда она побывала в доме родителей Клима. Это произошло вскоре после их знакомства. Его семья была соткана из традиций, как теплый плед из разноцветных квадратов. Любого гостя там с порога встречали вопросом «Чай или кофе?» И ощущалось, что каждому - именно тебе - искренне рады.
- Мам, а где та самая чашка, которую вы для Киры купили? - спросил как-то Клим, открыв буфет.
- Да вот же, на верхней полке, ждет свою хозяйку, - отвечала свекровь, подмигивая Кире. - В горошек. Второй такой у нас нет.
Для Киры быстро завели личные ритуалы: ее любимое вишневое варенье, та самая особенная кружка и теплые тапочки с оленями.
По субботам там устраивали общую уборку под музыку, потом были баня и долгий семейный ужин. Обязательно приезжал кто-то из родных, друзей.
- Кира, держи веник березовый, сегодня тебе почетная миссия - свекровь попарить, - улыбнулся ей отец Клима. - Я в гараже порядок навожу, в баню ближе к ночи только соберусь.
- А рецепт борща передается только тем, кто выдержал мой веник три субботы подряд, - подхватывала свекровь. - Так что, милая, держись.
На столе стояла фирменная селедка под шубой, в супнице приносили тот самый борщ, рецепт которого передавался по наследству. На день рождения свекрови приезжали ее подруги, сестра, и они пели за столом старые песни, а молодые слушали, затаив дыхание. Перед Новым годом даже выбор елки становился целым приключением с голосованием и горячим чаем из термоса на морозе.
У родителей Клима они проводили почти каждые выходные. В этом доме Кира словно оттаяла. Ей нравилось все: запахи корицы и лаврового листа, гости по выходным, душевные разговоры, настольные игры, шашлыки в саду даже зимой. Секрет, который она поняла спустя год, был прост: им всем вместе хорошо, и, чтобы собраться, подходил любой повод.
Ее маму и сестру Машу тоже звали на эти встречи. Они чаще всего находили повод не прийти, а если и приходили, то держались особняком и уходили рано, сославшись на усталость.
Кира старалась и в их с Климом квартире создать атмосферу уюта. Для нее секрет домашнего тепла был в мелочах: в объятиях у порога, в разговорах за ужином, в выборе фильма для пятничного просмотра.
Однажды, наблюдая, как их пятилетняя Алиса с нетерпением ждет каждой семейной субботы у бабушки с дедом, Кира с острой болью поняла: у девочки не будет таких воспоминаний о другой бабушке, ее маме. Только холодные поздравления по видеосвязи. Идея созрела к декабрю: она пригласит маму и сестру провести последний день уходящего года у них. Не просто «заглянуть», а провести весь день, как в семье Клима, - с готовкой, веселой суетой.
Мать после долгой паузы ответила: «Хорошо. Но мы уйдем до боя курантов, толпы на улицах мне не нравятся».
День икс начался с ледяного напряжения. Мать молча и критически осмотрела квартиру, поправила вазу на полке. Маша уткнулась в телефон. Клим, чувствуя атмосферу, пригласил всех за стол, принялся угощать, старался шутить.
Маленькая Алиса, придвинувшись поближе к маме, прошептала:
- Мама, а бабушка с тетей не умеют разговаривать? Они как куклы в витрине.
- Умеют, солнышко, - тихо ответила Кира. - Просто они еще не проснулись.
Все изменилось, когда поехали за елкой. Клим, взяв на себя роль распорядителя, заставил всех голосовать за понравившееся дерево. Мать, к всеобщему удивлению, вдруг ткнула пальцем в пушистую, но слегка кривую елку.
- Эта, - сказала она. - Она такая… не шаблонная.
Вернувшись домой, они начали украшать эту кривую красавицу, и случилось чудо. Разбирая коробку с игрушками, Маша вдруг замерла, держа в руках старую потускневшую стеклянную сосульку.
- У нас… была точно такая же, - тихо сказала она, обращаясь скорее к матери, чем ко всем. - Она всегда висела на самом видном месте. Я ее облизывала, думала, леденец.
Мать, поправляя гирлянду, ответила, не оборачиваясь, голосом без привычной сухости:
- Да. Твой отец купил игрушки на первую нашу предновогоднюю зарплату. Ты тогда маленькая была, все боялась разбить. И мы все вместе - ты, Кира, я и папа - на каток бегали, помнишь? Возвращались и зажигали огоньки на елочке…
В комнате повисла тишина. Кира смотрела на эту сосульку и видела в ней не просто украшение. Это был артефакт. Оказывается, и у них в семье была традиция. Хрупкая, как это стекло, и позабытая, но она существовала. У них был каток. И эта игрушка, которая ждала их дома на елке.
Кирина мама и сестра не остались до боя курантов. Ушли в половине десятого, как и договаривались. Маша помогла матери надеть пальто. А та, уже в дверях, вдруг поправила дочери воротник и сказала, глядя куда-то мимо ее плеча: «Кира, спасибо! У тебя… уютно».
Для Киры эти слова были теплее всех, сказанных мамой за последние пять лет.
Позже, когда Алиса уснула на кресле у елки, а по телевизору мелькали беззвучные картинки, Кира сказала Климу, уткнувшись головой в его плечо:
- Я поняла, что ошиблась. Я так хотела дать им свое «правильное» тепло, подарить свой шумный праздник… А старая сосулька, воспоминание о катке - это такие же кирпичики в стене их дома, как для твоей мамы - хор подруг на день рождения. Просто наш дом был маленьким и тихим. Возможно, мы с Машей должны были наполнить его шумом, радостью, настроением, но просто не знали, как это сделать. Но мы все равно любим друг друга.
- А теперь у вас есть этот новогодний вечер, - тихо ответил Клим. - Когда вы украшаете кривую елку все вместе.
- Наверное, ты прав, - вздохнула Кира. - Чтобы подарить человеку тепло, не стоит разжигать костер посреди его дома. Нужно вместе найти одну общую, давно позабытую искорку, которая согреет всех лучше всякого огня.
