Николай БУРЛЯЕВ: "МОЕ ВРЕМЯ ЕЩЕ ПРИДЕТ!"

- Появился «Золотой витязь» в 92-м году, во время самого большого упадка нашего кинематографа. Помню, анализируя афишу, я составил список из названий кинопремьер и увидел, что он целиком из ругательств. И вот именно тогда я попробовал организовать свой международный кинофорум. И постарался, чтобы он - в противовес другим - стал патриотичным, гармоничным, духовным и внес некий позитив в нашу жизнь. А его название пришло мне в голову как-то ночью. Я хотел, чтобы оно звучало красиво, мощно и сильно - так и получилось. А девиз кинофорума звучит так: «За нравственные идеалы, за возвышение души человека». Интересно, что уже через несколько лет после открытия форума я увидел одно из последних интервью Андрея Тарковского, в котором он говорил, что «задача искусства - это возвышение души человека». При жизни мы с ним об этом не говорили, но я очень рад, что мои мысли по этому поводу совпали с его мыслями.

- Я ему был передан как талисман от Андрея Кончаловского, у которого играл главную роль в дипломном фильме «Мальчик и голубь» - в те годы два Андрея дружили. И как я узнал уже после смерти Андрея Тарковского, он согласился на фильм «Иваново детство» только потому, что у него уже был главный герой. После Венеции газеты писали тогда обо мне как об имениннике кинофестиваля. И оба Андрея шутили, что они мне привезли целый «зверинец».

- Когда я закончил «Иваново детство» и «Андрея Рублева», то был недоволен собой. Понимал, что играю на двадцать пять процентов из того, что мог бы сыграть. Но прошли годы, и сейчас, когда я вижу «Иваново детство», то удивляюсь, как тот мальчик мог так играть. А своей игрой в «Андрее Рублеве» я и сейчас недоволен. Но благодаря авторству Тарковского новелла «Колокол» из этого фильма стала одной из самых ярких страниц в истории мирового кинематографа. Эмир Кустурица мне рассказывал, как он для того, чтобы научиться режиссуре, тысячу раз прогонял на монтажном столе кадры «Рублева».

- Да, действительно, критики в Доме кино гладили меня по головке и говорили: «Ты гений! Ты играешь, как большой артист!» Пусть это останется на совести этих критиков. К счастью, я довольно рано понял, что это неправда, что я такой же, как и все, а не какой-то особенный: страдаю так же, умру так же, как все. Надо просто жить, надо идти к истине, а путь к истине бесконечен.

- Вообще, истину играть невозможно. Но это первый фильм по Евангелию и первый фильм о Христе, который я принял. До этого не принимал ничего, что было создано на эту тему. Потому что все это было, как правило, похоже на какое-то постановочное ряженое действо. И каждый актер, который играл образ Христа, был неубедителен. А фильм Мэла Гибсона - это поступок христианина. Два актера, которые к нам прилетали на форум, Христо Шопов и Христо Живков, исполнившие роли Понтия Пилата и апостола Иоанна соответственно, рассказывали, что Мэл Гибсон перед тем, как идти на съемочную площадку, шел в храм и целый час молился на коленях. Конечно, к этому фильму у меня тоже есть какие-то претензии - что-то я сделал бы иначе, актеров бы выбрал других, сделал иные акценты. Но в целом это убедительное, документальное прочтение Евангелия, местами даже жестоко документальное.

- Да, я испрашивал благословение в Иерусалиме у Гроба Господня.

- Нет. Сейчас во мне меньше гордыни. Тогда ее было много, и я считал, что могу дать бой Воланду на его территории. Вначале я сам предложил Каре попробовать меня на эту роль, а когда он меня утвердил - отказался. И очень долго и мучительно раздумывал, прежде чем согласиться.

- Конечно провидение.

- Только новости. Иногда краем глаза смотрю сериалы. Просто для того, чтобы увидеть степень падения моих коллег.

- О фильме «Ночной дозор», вернее, «Ночной позор», могу сказать словами русского философа Ивана Ильина - «эффектная пустота». Режиссеры и продюсеры картины доказали, что им под силу упражнения в спецэффектах, но по своей драматургии это очень слабая вещь.

- Вы знаете, я приверженец киноискусства, а не кинобизнеса. Я категорически против рынка в искусстве и кино. А сегодня кинематограф просто выталкивают в частные руки. Но не все можно отдавать в частные руки. Например, атомную бомбу - нельзя, потому что это оружие. Экран - это тоже оружие, только духовно-стратегическое. Мы уже и так воспитали на наших фильмах поколение преступников. Зеки в зонах говорят, что они учились с экрана, как нужно грабить, колоться, насиловать, брать банки и т. д. Ответственность за это лежит на всех нас. Цель подлинного кинематографиста не мгновенная прибыль в кассе, а создание духовного продукта, на котором вырастет наше следующее поколение. Вот тогда мы получим наши главные дивиденды. Фильмы Тарковского никогда не были кассовыми, но сегодня, спустя 40 лет, в Лос-Анджелесе за билетами на «Андрея Рублева» стоят километровые очереди.

- Когда в апреле 1986 года я заканчивал фильм, мне позвонили из Дома кино с просьбой показать его 10 мая. Мне тогда польстило: идет монтаж картины, а ее уже ждут. Я не понимал подоплеку такого ожидания, а коллеги мои готовили расправу надо мной и Бондарчуком.

- Я у них отбил тему, а Бондарчук позволил мне сделать картину у себя. Ведь я не один хотел делать фильм о Лермонтове. Кроме моей было еще пять заявок других режиссеров, среди которых Евгений Ташков, Алексей Салтыков и Сергей Соловьев. Когда я заканчивал фильм, к власти в Союзе кинематографистов пришли как раз Соловьев и его команда. С их подачи за десять месяцев до выхода картины на экран двадцать два критика в центральной прессе прошлись по ней катком. Не было опубликовано ни одной положительной рецензии - причем таких авторов, как Астафьев, Распутин, профессуры МГУ, ведущих лермонтоведов. Кинокритик Андрей Плахов выступил в Кремле с речью против «Лермонтова», после чего, кстати, и прославился. А потом мне устроили суд в Союзе кинематографистов СССР. Не во времена культа личности, а на заре перестройки коллеги-демократы отметились таким позором. И мои старые приятели, которые даже не видели фильм, требовали, чтобы я покаялся, чтобы картина легла на полку. После подобных экзекуций выносят на носилках, но я как зашел туда спокойный, так и вышел оттуда на крепких ногах. Силу мне придавало то, что я успел до «судилища» показать фильм на родине Лермонтова при переполненных залах, когда публика плакала, а овации длились по 10 - 15 минут. За прошедшие двадцать лет «Лермонтова» показали один раз по пятому питерскому каналу, а второй раз по каналу «Культура». Но я верю, что этому фильму предстоит долгая жизнь. Если бы в моей жизни не существовало ни Тарковского, ни Тодоровского, а был только «Лермонтов», моя жизнь в кино оказалась бы оправданна.

- Отец и мать - экономисты, инженеры. Бабушка и дедушка по отцовской линии были актерами, достаточно известными. У меня даже хранятся театральные программки спектаклей, в которых они играли главные роли под псевдонимом Филипповские.

- Помогает, потому что я работаю не только в офисе, но и дома. И там тоже факсы и компьютеры - туда полмира звонит. А вообще, моя жена - талантливая актриса, в чем я еще раз убедился, когда она вместе со мной играла в фильме о Тютчеве.

- У меня пятеро детей - неважно, кто от кого. Все мои дети, все относятся друг к другу с уважением и любовью. Самая маленькая - Даша, ей восемь лет. Самый старший - сын Иван, композитор. Маша, правда, против моей воли, поступила на эстрадное отделение в ГИТИС. Пусть пробует себя.

- Сейчас не время Бурляева-артиста, но время Бурляева-воина, казака запорожского.

- Конечно. Но я уверен, что время мое еще придет.