- Конечно непросто. Я долго ходил в одну из мечетей Москвы, общался с мусульманами, знакомился с Кораном, учился читать намаз. И даже несколько раз читал намаз в мечети. Это было мне разрешено. Знаете, чтение Корана дает удивительный покой, но внутри - там такие эмоции!
Однажды, после премьеры фильма, ко мне подошел пожилой мусульманин и спросил, в какой области Афганистана я жил. Акцент, с которым я читал суры из Корана, был именно афганский. Пришлось честно признаться, что в Афганистане никогда не был, а акцент придумал, когда принимал душ перед съемками. Он мне не поверил, сказал, что так читать может только истинный мусульманин. Этот мужчина трижды совершал хадж в Мекку - святой человек по понятиям ислама. И его похвала была самой важной для меня.
- В одном интервью вы рассказали, что перевернула вас всего встреча с отцом Илией в Оптиной пустыни и исповедь в этой легендарной обители.
- Да, эта встреча и исповедь стали для меня настоящим испытанием. На исповеди я вертелся как уж на сковородке. Вспоминал какие-то грехи чуть ли не с детсадовского возраста, рассказывал такие гадости из своей жизни, о существовании которых, казалось, уже забыл навсегда. Если бы я не знал, что такое исповедь, то решил бы, что монах либо нарочно меня мучает, либо издевается. Но зато когда вышел из монастыря - это было что-то необыкновенное! Было чувство... невесомости. И ощущение Света вокруг. Я садился на поезд в Москву и чувствовал, будто сам свечусь. Но стоило приехать домой - начались дела, и Света становилось все меньше и меньше... После этого четко понял одно: мы просто тонем в повседневном лукавстве и светском этикете. Знаете, когда играл Мышкина, попробовал какое-то время вообще не врать, даже в самых-самых мелочах... И с трудом продержался один день.
- Почему у вас не складывается карьера в мировом кино, или вы не ставите такой задачи?
- Ну, наверное, еще рано ставить на мне крест. У меня было несколько фильмов на Западе. Еще лет 15 назад умные люди мне говорили: «Дурак! Срочно учи язык, езжай в Америку или Англию, делай карьеру там». Но Бог меня миловал. Уехать туда означает одно - стать таким, как они. Там по-другому невозможно. Единственное исключение - Арнольд Шварценеггер, который со своим чудовищным акцентом смог стать не только суперзвездой, но и губернатором.
Немало наших актеров уехали покорять Голливуд. Кто-то из них мелькает в маленьких эпизодах в разных блокбастерах. Хотел бы я такую судьбу? Нет. Смысла в этом не вижу. В фильме «Миссия невыполнима» я должен был сниматься с Томом Крузом. Эпизод очень «сложный»: мне надо было громко сказать «No!», резко развернуться и уйти. И - представляете? - я отказался от такой «звездной» роли! Играть в голливудских фильмах в шапках-ушанках, позорить нацию не могу!
Но тем кто там работает могу сказать только одно: дай вам Бог!
- Не так давно вы стали руководителем Театра наций. Зачем вам, такому востребованному актеру, это надо?
- После того как я согласился на этот пост, шел и думал, думал: ну неужели мне это так необходимо? Ну зачем мне нужен этот театр? А потом понял: если это дело у меня получится, то смело смогу сказать: в этой жизни я что-то после себя оставил.
- Как ощущаете себя в новой непривычной роли?
- Поскольку я стал руководителем, у меня начался новый этап в жизни - приходится ходить по кабинетам, общаться с богатыми людьми, чтобы выбить деньги на строительство театра. У театра сейчас есть только коробка - красивейшее здание. А внутри - пустота. Котлован. И чтобы появились зал, сцена, нужны бешеные деньги. И еще, став художественным руководителем, я вдруг понял одну фразу Лопахина из «Вишневого сада». Раньше, когда играл эту роль, не мог понять такую фразу своего героя: «Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных и порядочных людей». Это оказалось чистой правдой! Но слава богу, честные и порядочные люди все-таки есть. И я надеюсь, что благодаря их помощи идея Театра наций будет реализована.