Уже пошел второй час, как Наташа заняла это место в стихийном торговом ряду возле метро «Проспект Победы», но покупателей на ее товар за рубль пока так и не находилось. В картонной коробке перед ее ногами, ничуть не задумываясь о своей грядущей судьбе, свернувшись клубочком мирно дремал черно-белый котенок двух недель от роду.
— Купите котеночка! Смотрите — какой хорошенький, пушистый! А ласковый! — эту мантру-скороговорку Наталья повторяла каждому, кто кидал хотя бы мимолетный взгляд на ее сокровище в коробке. Вроде бы и место она выбрала бойкое — неподалеку от входа в метро. Но люди, буквально выбегавшие из подземки, быстрыми размашистыми шагами озабоченно проносились мимо, не обращая внимания на пенсионерку в интеллигентской беретке, предлагавшую им… котенка! Эка невидаль!
…Жалобное попискивание Наташа услышала накануне вечером у своего подъезда — пушистый комочек прятался под лавочкой. Взгляды их встретились, и узкие серо-голубые глазки вспыхнули надеждой. Вздохнув, женщина взяла малыша на руки. Принесла в квартиру, аккуратно, стараясь не попасть водой в ушки, помыла и, хорошенько вытерев, уложила на старое махровое полотенце.
— И что мне теперь с тобой делать, Кузя? — сказала своей находке Наталья, подперев рукой щеку и задумчиво наблюдая, как старательно умывался чистюля черно-белого окраса. Кузей она назвала его машинально. Эта семейная традиция сложилась у них случайно. Ее бабушка в деревне своим котам, появлявшимся в доме и остававшимся на постоянное местожительство, давала одну и ту же кличку — Кузя. Когда у Натальи сложилась было семья в полном боевом комплекте — муж, сын и она, появившегося в их хрущевке кота тоже сразу назвали Кузей. Хотя особой любви к хвостатым плутам и не испытывала, но поневоле стала мамой и для них — и для деревенского кота, и для городского. «Кузькина мать» — шутливо называла Наталья сама себя, готовя мышеловам меню из рыбной мелочевки.
Муж из Наташиной жизни выпал неожиданно, страстно увлекшись идеей подпитаться могучей энергией в так называемых местах силы матушки-земли. Умный, начитанный Павел дотошно изучил биографию Николая Рериха и ринулся первым делом в Горный Алтай, точно соблюдая маршрут экспедиции легендарного ученого. Но в загадочную страну Беловодье — рай на земле, расположенный, согласно преданиям староверов, в горах Алтая, так и не попал. И двери в таинственную страну мудрецов Шамбалу тоже не нашел. Следующий отпуск мятущийся Павел посвятил Крыму, отправившись на курганы героев античного эпоса скифов. И вот оттуда уже не вернулся, пропав, как и исчезнувшее скифское золото.
После двух недель ожидания Наталья отправилась в милицию и написала заявление о пропаже мужа. Усталый дежурный бегло прочитал заполненный бланк:
— Знаем мы таких странных путешественников! Вам он про Шамбалу и скифов сказки рассказывает, а сам, небось, у какой-нибудь Люси в Ялте пригрелся под теплым бочком и южным солнцем.
С милиционером Наталья Петровна не согласилась, но спорить не стала. Всяких этих странностей у нее хватало и самой. Так что, по выражению героя фильма «Мимино», они с мужем были «две пары в сапоге».
В детстве, еще до школы, когда они с мамой отправлялись в город, маленькая Натка, сидя в трамвае, развлекала себя наблюдением за тем, что происходило в квартирах проплывавших мимо многоэтажек. Вот дяденька крепко спит на диване, а на кухне полная женщина в бигудях возится у плиты. Она видела сквозь стены, как через стекло аквариума. Повзрослев, сильно удивилась, узнав, что другие люди наблюдать жизнь сквозь стены не умеют. Когда Наташа пошла в первый класс, голова ее быстро заполнилась массой информации — полезной и не очень, а вот дар «черезстеновидения» пропал. Мама посоветовала никому не рассказывать об этом и забыть о детских фантазиях. Мало ли что мечтательному, впечатлительному ребенку привиделось тогда!
Однако странный детский дар, плотно придавленный большой взрослой жизнью, недавно вновь напомнил о себе.
Как-то в выходные Наталья собралась наконец-то навестить давнюю подругу, живущую на Горках. Она вышла, как обычно, на остановке «Гарифьянова», перешла дорогу, пересекла проходной двор, ведущий к многоэтажке приятельницы, привычно обогнула угловое здание и… оказалась в поселке! Ухоженные одноэтажные дома, палисадники с цветами в клумбах. Наталья не спеша зашагала по незнакомой улочке, разглядывая изящные резные наличники окон и кованых петухов-флюгеров на крышах. Возле одного из домов стоял новенький синий «Москвич». Подняв капот, над двигателем склонился мужчина.
— Какая раритетная у вас машина, — Наталья не удержалась от удивления, сделав комплимент хозяину авто.
— Да уж… Я за этим «раритетом-412» три года на заводе в очереди стоял, вот получил наконец-то. Отличная машина! Только с зажиганием проблемы. Ну ничего, я новые свечи достал через знакомых, — мужчина вытер ветошью руки и вопросительно посмотрел на Наталью.
— А вы к кому? Что-то в нашем поселке я вас прежде не видел.
— Да мне бы к троллейбусу обратно выйти, я немного заплуталась, — честно призналась Наташа незнакомцу.
— К какому троллейбусу? Троллейбусы ближайшие на Баумана ходят. А здесь лишь автобус, да и тот не дождешься, — мужчина удивленно посмотрел на Наталью.
Она смутилась еще больше, развернулась и быстро зашагала назад. Вскоре Наташа вышла к знакомой остановке, села в подъехавший троллейбус и вернулась домой в свое Борисково.
В следующий выходной она все же снова отправилась к подруге. Остановка, проходной двор, угловая девятиэтажка. Наталья с трепетом обошла ее и… никакого поселка, резных наличников, кованых петухов и синего «Москвича»! Только подруга, приветливо махавшая с балкона знакомого дома.
…Бабули-торговки по соседству тем временем уже распродали свои петрушки-сельдереи и засобирались домой.
— Я ведь тебя просто в хорошие руки хотела отдать. Ты вон еще какой маленький, а я-то уже нет, — Наталья взяла котенка из коробки на руки. — Кто знает, сколько мне осталось…
Тот, Кто знал, услышал ее — и котенка никто не купил. Они вернулись домой, оба уставшие. Спать в этот вечер Наталья легла раньше обычного. Засыпая, почувствовала, как Кузька тихо забрался по спущенному до пола краю одеяла на кровать, поерзал, устраиваясь возле нее поудобнее, и тихо засопел, уткнувшись мордочкой в Наташину щеку.
Он спал без просыпу всю ночь, согревая своим теплом ее долгую предстоящую жизнь.
