До войны
В нашей семье было семеро детей. Родители работали в колхозе в селе Подлесная Шентала Алексеевского района Татарии. Мы им посильно помогали по домашнему хозяйству.
Четыре класса начальной школы я окончила в нашем селе. А с 5-го по 7-й класс мы с моим будущим мужем Загиром учились в другом селе. После 7-го класса я поступила в Чистополе в ФАШ - фельдшерско-акушерскую школу. Загир продолжал учиться в школе. В 1941 году он окончил 10 классов, а я сдала в ФАШ последний экзамен. Началась война. Мы разъехались по домам.
Потом нас, медиков-резервистов, отправили в город Горький. Дальше в Павлово на Оке, в 106-ю воинскую отдельную бригаду, во 2-й батальон. Меня назначили фельдшером. Там продолжалось обучение - помощь раненым в боевых условиях. Весной 1942 года нас эшелоном повезли на передовую.И откуда взялось столько сил?..
Эшелон привез нас на станцию, высадились. Дальше наша 106-я бригада, а значит, и 2-й батальон, где я военфельдшер, двигалась пешком. Нас обстреляли самолеты. Помню своего первого раненого - политрука Сакурдаева. Перевязала его, ранение было нетяжелым. Пошли дальше.
В каждом взводе - санинструктор, в каждом батальоне - фельдшер. У нас одна задача - оказывать первую помощь раненым. У каждого бойца был индивидуальный пакет с перевязочным материалом. Мы учили их, как оказывать первую помощь самим себе, в зависимости от ранения. Тяжелораненых мы должны были вынести с поля боя, оказать им первую помощь и отправить на сборный пункт при санбате. Там определяли, кого оперировать на месте, кого дальше в поезд, в госпиталь, в тыл. Для этого у нас были запряженные лошадьми подводы. Ими управляли ездовые, обычно это были бойцы в возрасте. Мы имели право отправлять своих раненых в тыл и на грузовиках, которые подвозили на передовую снаряды.
Было очень страшно: кругом грохот, летят самолеты, взлетает от бомб кверху земля, огонь, танки. Я ползала по полю от раненого к раненому, тащила на плащ-палатке. Все помогали друг другу, была большая взаимовыручка. Действовали все как один, без лишних разговоров делали свою работу. Делились махоркой, сухарями, друг друга не обижали. Помню, шли куда-то маршем. Я иду и чувствую, что засыпаю на ходу. Походка стала нетвердая, но иду, хоть и выписываю восьмерки.
Чувствую - меня подхватили под руки, так и помогли дойти. Где это было, не помню, может быть, на Западном фронте. Помню сильные бои под Харьковом. Нас в любую минуту могли убить. Сейчас живы, а что будет через 10 минут - неизвестно.
Однажды в 42-м году мне нужно было попасть в свой штаб. Я пошла по направлению к нему полем. Слышу - летит снаряд. Ложусь, потом поднимаюсь, иду дальше. По мне стреляют, по звуку определяю - миномет. Снова ложусь. Встаю, снова падаю и уже ползком добираюсь до штаба. Там меня отругали - по моему маршруту немцы могли вычислить, где находится штаб.
Другой случай. Однажды сделали привал возле какого-то селения. В оставшейся целой хате решили приготовить еду в печке. Налили в котелки еды, сели за стол. И вдруг нас стали бомбить. Вся наша еда пропала, вылилась. Хорошо, что сами остались живы!
Летом можно было укрыться в высокой траве, если местность безлесная. А если голая степь? И приказ везти раненых в санбат. Со мной трое или четверо раненых, но они на своих ногах, я их провожаю до санбата. Над нами кружат два самолета, стреляют. Мы то бежим, то падаем. Добежали до станции. Видим - хозяйка корову встречает. «Угости, хозяюшка, молочком», - просят раненые. Женщина подоила корову прямо при нас и угостила парным молоком. Я передала раненых. И долго потом искала своих, возвращаясь в часть.
О Победе узнали в лесу
Это было в августе. Юго-запад Украины. Какая местность, точно не назову. Бой был с утра до вечера. Целый день пришлось оттаскивать, перевязывать и отправлять в тыл раненых. Отправляли и на телегах, старались посадить побольше в каждую. Но телег не хватало. Мы останавливали грузовики. Они постоянно подвозили снаряды, а обратно уезжали с нашими ранеными. Каждому солдату я давала с собой карточку, на которой было написано, куда и где ранило. По корешкам карточек, которые остались у меня, подсчитали, что с поля боя было вывезено 120 человек. За это мне дали орден Красной Звезды.
Если не было возможности отправить раненых днем, их оставляли до вечера в землянках, окопах. Подлечивали и отправляли ночью.
С 1943 по 1944 год я была на 3-м Украинском фронте в 790-м полку 228-й дивизии. Все время на передовой. В полку было четыре фельдшера для оказания первой медицинской помощи. Там, на Украине, у нас началась эпидемия малярии из-за комаров, которыми кишели болота. Человека трясет озноб, пока не подействует лекарство. Я ходила по окопам, делала уколы, раздавала таблетки. Потом заболела сама. С передовой меня отправили в Крым, это было рядом.
Прошли с боями Украину, Молдавию. Я участвовала в Ясско-Кишиневской операции. Через Румынию дошли до Болгарии. Встречали нас хорошо. В Болгарии остановились на ночь в лесу, расположились лагерем в землянках. Там и узнали про
Победу. Было радостно и одновременно грустно. Сколько близких потеряли на войне! Мой брат 1925 года рождения погиб, об этом мне писала мама. Те, с кем я служила, с кем прошла все трудности, стали самыми близкими людьми. Жаль, что на военных карточках однополчан не написаны адреса. Все разлетелись кто куда.
Девочек-связисток жалела
Не до любви нам было, когда кругом стрельба, кровь, грязь, стоны. Мы помнили, что ушли девушками из родительского дома, такими и должны вернуться. В татарских семьях с этим было особенно строго. И мы строго себя держали, поэтому к нам не приставали с неприличными предложениями. Парни тоже были скромными, уважали нас за строгость. Бывало, могли на нарах в землянке рядом оказаться, но ничего не позволяли себе по отношению к нам. Может, понимали, как нам нелегко на войне. Даже естественную нужду не всегда удобно было справлять. Меня часто встречал ездовой с одной подводы - татарин Фахрутдинов. «Товарищ военфельдшер, давайте плащ-палатку подержу, прикрою вас, а вы присядьте», - говорил он. Тяжело было и с личной женской гигиеной. Возможности переодеться даже не было. Бывало, по неделям спали не раздеваясь. Баню устраивали от случая к случаю, да и не настоящая это была баня. Делали прожарку одежды в железных бочках, но вши все равно не переводились. На холодной земле сидели. Землей нас засыпало, если бомбили.
Тяжело было и девочкам-связисткам, я их всегда жалела. Худенькие, маленькие, за спиной катушки с проводом. И тянуть надо связь с передовой по всем постам, часто тоже ползком.
Нам помогали и советом. Начальник штаба предложил половину моей зарплаты младшего лейтенанта, которая равнялась 600 рублям, перечислить маме: «Вы же на всем готовом. Оформляйте, военфельдшер, отчисление в 300 рублей вашей маме». Мама в годы войны осталась с четырьмя детьми на руках в селе. Отца отправили в Казань работать на 22-м военном заводе.
После войны
До июля 1946 года я оставалась в армии. Потом меня демобилизовали, и я устроилась фельдшером в Билярскую амбулаторию. Конечно, хотелось учиться, но надо было помогать маме. А еще я знала, что мы будем вместе с моим школьным товарищем - всю войну переписывались. Он служил на Дальнем Востоке пограничником, был кадровым военным. В 1948 году я поехала к нему на Дальний Восток. Там у нас родились и выросли дети - сын и две дочки-близнецы. Я везде работала, медику в воинской части всегда есть работа. Жили мы там до 1973 года, потом вернулись в Казань. Я устроилась в поликлинику завода «Элекон». Работала и в физкабинете медсестрой. Мой трудовой стаж 41 год. На пенсию ушла в 1983 году в 65 лет. Загир Галеевич вышел в отставку, работал в «Каздорстрое» охранником. Мы с ним вместе уже 67 лет. На двоих с Загиром у нас пять внуков и один правнук.
