Грусть, печаль, тоска, уныние, скорбь, меланхолия - вот начало длинного списка слов, означающих в русском языке чувство душевной горечи. А богатство языка, как известно, объективнее всего оценивается по литературе, написанной на нем. По итогам изучения школьной программы у учеников может возникнуть ощущение, что вся русская классика - это беспросветная тоска.
Каких персонажей русской классики припоминают чаще других? Раскольникова, который убил старушку, а потом едва не сошел с ума. И Каренину, которая прервала свою жизнь.
Почему так получилось? А главное, справедливо ли считать русскую классику такой печальной?
А что у них?
В защиту русской классической литературы хочется заметить, что тяжелые темы поднимаются не только в ней. Правда, в школьные годы редко остается время для того, чтобы ознакомиться с лучшими образцами зарубежной литературы. Тут бы родных Гоголя да Толстого успеть охватить, а иностранных писателей оставляют для внеклассного чтения, да и то в лучшем случае.
А ведь в зарубежной литературе можно встретить немало грустных тем. Шарлотта Бронте рассказывает о чудовищной несправедливости в отношении к женщинам, Альбер Камю настолько увлекается поиском смысла жизни, что, кажется, вовсе его теряет, Эрих Мария Ремарк повествует о посттравматическом синдроме, от которого не удается оправиться целому поколению. А Франц Кафка настолько неуютно себя чувствует в окружающем его мире, что готов превратить своего главного героя в насекомое, чтобы тот почувствовал умиротворение.
Поэтому будем справедливы. Произведения, ставшие бессмертной классикой, поднимают сложные темы, от которых читатели испытывают противоречивые чувства. Но только они вызывают тот катарсис, после которого человек не будет прежним. В этом смысле русские писатели ничем не отличаются от иностранных коллег.
Во всем виновата зима?
Существует мнение, будто на характер национальной литературы влияет климат страны. Дескать, живут русские писатели в бесконечной темной зиме и хмурой осени, вот и тоскуют…
Только вряд ли это утверждение можно назвать справедливым. Литературу Латинской Америки только с большой натяжкой можно назвать оптимистичной. При этом смыслы, которые транслируют писатели теплых стран, вполне перекликаются с мотивами всей мировой литературы. Существует мнение, что «Сто лет одиночества» Габриэля Маркеса - это во многом интерпретация «Истории одного города» Михаила Салтыкова-Щедрина.
При этом Александр Пушкин с удовольствием описывает красоты русской морозной зимы, а уж количество
стихотворений, которые он посвятил осени, и вовсе трудно подсчитать.
Писатели рассказывают не о погоде или климате, а о том, какие мысли и эмоции им довелось пережить. Мрачный и сырой Петербург стал прекрасной декорацией для душевных метаний студента Раскольникова. Только вот роман Федора Достоевского совсем не про город на Неве, а про моральный нигилизм, раскаяние и самопожертвование.
Расцвет русской литературы
Пожалуй, здесь стоит сделать небольшую ремарку и уточнить, что расцвет русской литературы пришелся на XIX век, когда главенствующим литературным течением во всем мире стал реализм. На смену романтическим героям в произведения писателей пришли остросоциальные проблемы: бедность, неравенство, угнетенное положение простых людей. Вряд ли об этом можно рассказать с оптимизмом…
Конечно, в нашей отечественной литературе и раньше появлялись знаковые писатели. Но, объективно говоря, они во многом были вторичными - оглядывались на произведения зарубежных авторов. Возвышенный классицизм Михаила Ломоносова и чувственный сентиментализм Николая Карамзина стали важным вкладом в российское искусство. Но в своем творчестве они нередко опирались на опыт коллег из других стран.
А вот Лев Толстой, Федор Достоевский, Антон Чехов, Иван Тургенев и многие другие российские писатели сами успешно «пошли на экспорт», став суперзвездами мировой литературы. И по их рассказам, повестям и романам весь мир пытается разгадать загадку русской души, которая, кажется, состоит из сплошной тоски и душевных метаний.
«До» и «после»
И все же хочется напомнить, что на наше восприятие русской литературы критически влияет школьная программа. И есть там одна бомба, которая делит жизнь на «до» и «после».
Имя этой бомбе - «Муму». Рассказ Ивана Тургенева - это, пожалуй, первое настолько серьезное произведение, которое проходят школьники. До этого литература для них - это сказки, адаптированные мифы, красоты природы в стихотворениях. И тут как удар под дых - они сталкиваются с чудовищной жестокостью, описанной в произведении классика.
Виноват ли в этом Тургенев? Нисколько, без такого острого конфликта рассказ «Муму» вряд ли бы вошел в золотую библиотеку классики. Наверное, многие слышали, что в реальной жизни прототип Герасима поступил куда более покорно, чем описано в финале.
Но школьники, как правило, в этом возрасте оказываются недостаточно зрелыми, чтобы понять глубину посыла Тургенева. Зато у них остается травма, заставляющая большую часть русской классики видеть в черном цвете.
О легком и смешном
Однако в отечественной литературе полно смешных произведений, которые также поднимают серьезные темы: «Горе от ума» Александра Грибоедова, «Левша» Николая Лескова, «12 стульев» Ильи Ильфа и Евгения Петрова, басни Ивана Крылова и многие другие.
Но важнее то, что при прочтении грустных романов мы испытываем немало светлых чувств. Зрелый читатель увидит в романе благородство в противовес каждой подлости, спасение души, а не только падение нравов. Эти великие книги заставляют нас задумываться о смысле жизни, поиске своего места в мире, а значит, делают нас немного лучше и счастливее.
