Афганский синдром — это тысячи сломанных людей. Это забытые солдаты, которые оказались никому не нужны. Это страшная дедовщина, которая въелась в мозг и не отпускает даже через 33 года. Это когда профессия военного вызывает тревожные мурашки по всему телу, а не уважение. Это когда ты просто идешь по дому и тебе страшно от резких звуков, а знакомые вместо слов поддержки постоянно говорят: «Перестань, сколько лет уже прошло».
Так ответил на вопрос «Как вы чувствуете себя сейчас?» один из ветеранов Афганской войны. Он отказался говорить о страшных событиях того времени и просил не называть имени. Как он признается, он и его товарищи не обсуждают войну даже в кругу друзей, даже друг с другом.
Для этого интервью я долго искала людей, служивших в Афганистане. Большинство из них категорично отказывались говорить о прошлом. Один из военных вместо длинного монолога о войне поделился лишь одной историей, попросив скрыть свое имя. Тогда он был солдатом, молодым парнишкой, служил в деревне афганистанской провинции. Командир дал задание: ехать и давить. Ехать — на танке, давить — людей. И он выполнил приказ.
Обычные местные жители смешивались в одну большую кучу под термоядерными гусеницами танка. «Я ехал по деревне. По людям. По приказу. Потом осматривал гусеницы танка. В них остались оторванные части тела, ошметки кожи, мясо и кости. Эти люди были живыми», – вспоминает он.
Сегодня прошло ровно 33 года, как Афганская война закончилась для советских солдат. Наши ребята провели там девять лет и два месяца. Министерство обороны СССР заявляло, что на войне побывали 546 255 советских людей. Но никаких попыток достоверно установить количество пострадавших граждан Афганистана не было. Сколько советских ветеранов умерло уже после возвращения домой, также неизвестно. Информации о Афганской войне очень мало, а в школьных учебниках истории об этом практически ничего не написано.
Об Афганской войне я поговорила с бывшим сотрудником комитета госбезопасности СССР Тимуром Гадельшевичем. При Советском Союзе КГБ боролся с национализмом, преступностью, инакомыслием и антисоветской деятельностью. Еще охранял государственные границы, основными функциями КГБ были разведки и защита руководителей КПСС.
«Мы сотрудники КГБ. Мы такие же военнослужащие»
Люди моей профессии не публичные, интервью давать не привык. Ну, в общем-то, в свое время мы были в командировке по линии комитета государственной безопасности. Мы сотрудники КГБ. О том, чем занимались, не могу сказать. До сих пор. Не имею права. Хотя по некоторым каналам эта информация уже просочилась.
Мы такие же военнослужащие, офицеры. И я уже пожилой человек, можно заметить по голосу. Мое отношение ко всему обсуждаемому такое: войны в классическом виде не было. Никто не разрывал дипломатические отношения, связи не прерывались ни с Пакистаном, ни с Афганистаном, ни с Туркменистаном, ни с Китаем, ни с Ираном, ни с Ираком. Никто ведь никому войны не объявлял.
Слово «война» в нашей работе не звучало. Мы готовы ко всему. Когда ты служишь в КГБ, твои дни не всегда солнечные и ясные. Иногда наступает слякоть, когда ты обязан.
Я помню хорошо то время, когда военкоматы буквально осаждали сотни и сотни людей. Они говорили, что хотят поехать туда, что у них есть опыт, что не надо брать молодых мальчишек. Но этих людей не брали. Такой порыв, если можно сказать, патриотический был. В некоторых отношениях – неосознанный.
«И на наши среднеазиатские республики было нацелено оружие США и стран НАТО»
В комитете госбезопасности прекрасно понимали, что в той политической, военно-экономической ситуации, если бы на войну бы отправился не СССР, то отправились бы американцы. И в наше «подбрюшье» — Узбекистан, Туркменистан и другие среднеазиатские республики было бы нацелено оружие американцев и стран НАТО.
Мы выполняли свой союзнический долг. Ввод войск был обусловлен дипломатическими и политическими документами, просьбами республики Афганистан. Это сейчас США вводит войска в своих национальных целях. Что сделали с Ираком и другими точками? Бомбежки Югославии посередине Европы, я думаю, сами знаете. Они объясняют это необходимым предоставлением защиты суверенитета. Мнимого суверенитета, и только определенным социальным группам.
Для солдат ввод войск было чисто политическим решением нашего и афганского руководства. Это не в один и не в два дня решалось. То, когда именно будут выводиться советские войска из Афганистана, было известно примерно за два года. Ясно, что это политическое решение того руководства Советского Союза. Потому что бремя все равно было, любая военная операция — это огромные экономические затраты. И главное не затраты. Жизнь одного человека не сопоставима ни с какими экономическими затратами.
«Страшно только потом становится»
Как справлялись со страхом? Страх присутствует всегда. Даже когда перехожу дорогу на красный, пересиливая себя, боюсь. Но страшно только потом становится. Когда видишь потерю своего товарища. Вот тогда — да. А так старались не думать о плохом. Хотя, помимо всего, это страна, в которой было очень много инфекционных болезней: и афганская желтуха, и афганская малярия. Не было такого, что я со страхом думаю, проснусь или не проснусь завтра.
Единственное, что и тогда, и сейчас, действительно, было жутким — потери близких людей. Это есть всегда. А так, что после войны боюсь громких звуков — нет. Ну может быть, от резкого сигнала машины вздрогну.
«Я вас туда не направлял»
Конечно, после войны звучали речи руководителей. Они говорили солдатам: «Я вас туда не направлял». Очень было обидно это слышать. Пусть это останется на совести людей, даже тех, кто занимал высокие должностные положения.
У меня есть друзья, которые после вывода войск неоднократно бывали в Афганистане. Они сделали многое, чтобы поднять останки наших погибших ребят. Чтобы возвратили и доброе отношение всего афганского народа к советскому. Афганистанцы вспоминали именно нашу страну, после войны мы бесплатно построили им университет, здания и сооружения, целый советский городок. Бесплатно. В знак взаимопомощи.
После вывода войск гордости победы, как ее принято представлять, не было. Но то, что мы выполнили долг, ощущалось. В чем-то упрекать себя повода не приходится.
«Уроки никто не извлек. Война не закончилась»
Главный вывод — мы не должны забывать того, кто за нами остался. Молодые мальчишки, слезы их матерей, отцов, жен, детей-сирот. Конечно, государство в какой-то степени делает что-то для сохранения памяти. Но этого недостаточно. И дело не в том, что в день вывода войск, все пойдут к обелискам возложат цветы, скажут речи, выйдут дети в костюмах.
Внимание нужно каждодневное. Служившие люди живут с этими воспоминаниям каждый день, а не только 15 февраля – в день вывода войск. Прошло уже 33 года, как советские солдаты не держали оружие на Афганской войне. Можете представить возраст этих людей, которые остались живы.
Мы-то живы, а их нет. А уроки никто не извлек. Война не закончилась. Посмотрите, что творится сегодня. Информационный ужас, война умов и технологий. Взять даже то, что сейчас творится в Афганистане.
Последствия военных конфликтов ужасны. Это людские потери. И день вывода войск — не веселый праздник. В этот день мы клянемся могилам наших товарищей, которые ушли из жизни из-за войны. И тем, кто погиб после нее из-за плохих условий существования.
