Великан в танке
Почти девчонкой вошла я в дом родителей мужа. Большой мужчина - папа-свекор - принял меня всей душой. Его отцовскую любовь я буду чувствовать до самой его смерти. Самым ласковым было: «Вот синичка наша пришла, сейчас все новости расскажет». Папа был немногословен. Рассказывал только маленькие эпизоды войны. И среди них - такой:
- Наши танкисты взяли штаб немецкой дивизии, и по проселочной дороге от нас стала уходить немецкая машина. Нагоняем ее, немец целится в смотровую щель танка. И я вижу его глаза. Глаза этого рыжего немца! Но почему-то ничего не могу поделать: ни на газ нажать, ни дальше ехать. В это время чувствую сзади сильный тычок командира экипажа. И нажимаю на газ. Все! Раздавил...
Выпив, папа всегда плакал, вспоминая того немца. Он не думал: чуть точнее немецкий выстрел - и не было бы его самого.
На войну Сергей Евдокимович Серов попал осенью 1942 года. Он был механизатор-комбайнер, тракторист, имел броню: кому-то ведь нужно было и в войну сеять и убирать хлеб. Но он попросился на фронт и сразу попал под Сталинград.
- А я был не просто большим - громадным: под два метра ростом! Как такой большой попал в танк? Да после Сталинграда Сталин издал указ: всех механизаторов направить в танкисты, которых не стало хватать.
Танк мог стать последним пристанищем папы. Их машину подбили, и она загорелась. Иван, крещеный татарин из соседнего экипажа, нырнул в люк и вытащил контуженого Сергея Евдокимовича. А сам не смог - задохнулся в машине.
За всю войну Сергей Евдокимович только один раз лежал в госпитале, и то по случаю падения фрагмента гусеницы на ногу. На одной из военных папиных фотографий сидят танкисты, а в стороне собака.
- Папа, а это что за собака? - спрашивали мы.
- Это другого экипажа. В Польше, обученная прыгать в люк танка со взрывчаткой, она так и сделала. Устройство не сработало. А собака стала членом экипажа, добралась с нами в танке до Берлина.
Еще один фронтовой эпизод:
- Берлин. Весна. Выбил свою фамилию на Рейхстаге, отхожу... И вдруг кто-то трогает меня за плечо. Друг Мишка, вместе начинали воевать под Сталинградом! «Сережа, каким это чудом мы выжили?» Обнялись и заплакали.
Возможно, папу хранил Бог, а еще мамины молитвы. А может, брат, который пропал без вести в мае 1944-го. Сергей Евдокимович домой вернулся весной 1947-го в звании старшины. Господь уже приготовил ему жену - молоденькую красавицу учительницу в его родном селе Астраханка. Работал механизатором, бригадиром тракторной бригады. Героя напоминал мало, хотя имел медали «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За Победу над Германией», орден Отечественной войны. И был награжден грамотой от командира дивизии и главнокомандующего. В мирное время орден Трудового Красного Знамени «проплыл» мимо папы и превратился в медаль «За трудовую доблесть», поскольку вверенный ему комбайн свалился в озеро по случаю того, что свекор начал слишком рано отмечать свою трудовую победу. Прожил он 81 год.
Ген войны
Говорят, что у нас, детей, чьи родители воевали, ген страха войны очень силен... Идея «Бессмертного полка» витала в нашем селе Нармонка в воздухе. Все думали, как оставить память о своих дедах и отцах, прошедших войну, для внуков и правнуков. На 70-летие Победы 8 мая 2015 года мы подготовили и провели в селе театрализованный праздник у памятника воину-освободителю. И впервые торжественно вынесли портреты родных-ветеранов. Тогда же поставили памятный знак нашему Герою Советского Союза Алексею Петровичу Малышеву. Сейчас сельский «Бессмертный полк» начинается от школы, идет по селу и заканчивается у памятного знака на въезде в него. Шествуя по главной улице, он расширяется - отовсюду к нему присоединяются люди с портретами своих родных. Сверху шествие напоминает разноцветную реку, текущую по центральным улицам, в которую вливаются людские ручейки из всех переулков и соседних улиц. Сколько наших родных участвовало в той войне, сказать сложно. Я попыталась посчитать только своих.
С моей стороны
Моя мама Агриппина Петровна Шмындина работала на казанском военном 22-м авиазаводе. По заданию обкома комсомола за линией фронта восстанавливала советскую власть. Ее брат, мой дядя старший политрук Иван Петрович Шмындин погиб под Можайском в первые месяцы войны. Второй мамин брат Семен Петрович Шмындин прошел всю войну и вернулся с победой. Мамин старший брат Александр Петрович Шмындин не воевал, но денно и нощно работал инженером на военном заводе в Казани. Мой отец Алексей Васильевич Хохлов получил тяжелое ранение под Кенигсбергом за несколько месяцев до победы.
Со стороны мужа
Дядя Николай Евдокимович Серов пропал без вести в мае 1944 года. В честь него мужа назвали Николаем. Дядя Александр Ильич Цыпленков был водителем всю войну. Награжден орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу». Второй дядя Михаил Ильич Цыпленков оказался в плену в Норвегии. Прошел все круги ада, чудом выжил. Все это время за братьев молилась сестра Анна Ильинична. Дед Павел Степанович Клюев прошел пять лагерей и остался жив. Двоюродный дядя Николай Федорович Чилимов погиб на Курской дуге.
Этот наш список семейного «Бессмертного полка» из 10 имен неполный...
Дети фронтовиков
Когда я приехала в село, где закончила 8 классов и не была лет тридцать, учительница русского языка и литературы мне очень обрадовалась и первое, что вспомнила: «А это Саша Хохлова, которая слово «Гитлер» отказывалась писать с большой буквы...» Нас, детей фронтовиков, война тоже коснулась. Мне было 12 лет, когда у папы вышел осколок, я держала на ладошке этот холодный с зазубринками металл.
Май. Открытые окна, крутится агатовый диск старой пластинки, звучит песня: «Где же вы теперь, друзья-однополчане, боевые спутники мои»...