В уголках Татарстана раскидано множество забытых храмов и исторических построек. Спасский район — одно из мест, где в селах стоят церкви, построенные несколько веков назад, а также забытые помещичьи усадьбы.
Из 14 православных храмов на территории района — пять относятся к заброшенным, а часть постепенно восстанавливается, возвращая свой утерянный облик. В храмах, о которых уже давно забыли люди, и в местах, где царит одиночество, побывала корреспондент «КВ».
Заброшенный храм XIX века среди обычных домов
Первой точкой моего путешествия по Спасскому району стало село Красная Слобода. Ему уже около двухсот лет. Здесь люди живут типичной деревенской жизнью: содержат скот и занимаются работой на земле. В селе стоят старые постройки, которые сильно отличаются от других.
Первое, на что обращаешь внимание, когда едешь по главной улице Красной Слободы, — церковь, которая расположена прямо в центре села. Это создает резкий контраст между обычными деревенскими домиками и старинным, давно заброшенным храмом из красного – под название населенного пункта – кирпича.
Кстати, слобода получила название Красной из-за отборного леса – «красного» дерева, за которым приезжали купцы из Казани и городов других российских губерний. Здесь его было вдоволь, его заготавливали, продавали, тем и жили.
«Казанско-Богородицкая церковь — однопрестольный храм, посвященный чудотворной иконе Казанской Божьей матери, построен в 1855-1859 гг. на средства графини Аглаиды (Аделаиды в других источниках – прим. Ред.) Комаровской», — рассказала спасский краевед, научный сотрудник Болгарского государственного историко-архитектурного музея-заповедника Нинель Садриева.
Комаровская была дочерью казанского губернатора Альберта Карловича Пирха и первой владелицей Красной Слободы, поэтому неудивительно, что она, по обычаям помещиков, и пожертвовала на местный храм.
Во второй половине XIX века владельцами Красной Слободы и земель рядом стали Сазоновы – Сергей Дмитриевич и Николай Дмитриевич. Сергей Дмитриевич был министром иностранных дел России. Николай Дмитриевич же был одним из крупнейших землевладельцев и постоянно проживал в Красной Слободе. Село было густонаселенным, и храм тут без дела не простаивал.
И сейчас вход в храм открыт для всех. Зайдя в главные арки и пройдя притвор, попадаешь в место, где когда-то проходили церковные службы. Стены давно разрисованы местными жителями, а через большие узорчатые ставни окон церковь наполняет дневной свет.
«Обрамление портала выполнено в старорусском стиле, с окном-люнетом над дверью. Окна первого яруса, равно как и все остальные, арочного типа, украшены наличниками, выделенными сверху побеленной штукатуркой», — рассказывает Нинель.
Храм давно потерял свой интерьер. Я заметила, что на стене сохранилась розетка, стилизованная под цветок. Подняться вверх на колокольню не удалось, так как лесенку завалило кирпичами.
«Храм возводился под наблюдением казанского архитектора Ивана Бессонова и выдержан в эклектичном сочетании псевдорусских форм и декора», – отметила краевед.
Заброшенная помещичья усадьба
После краснослободской церкви я направилась в следующую. На пути моя попутчица рассказала, что рядом находится бывшая помещичья усадьба.
Сначала я не заметила место, о котором мне рассказали, но, подъехав чуть ближе, увидела остатки белого ограждения.
Усадьба расположена напротив Казанско-Богородицкой церкви и принадлежала как раз владелице Красной слободы – графине Комаровской.
«Неплохо сохранились фрагменты ворот — каменные башенки и столбы. Судя по всему, усадьба была внушительной», — поведала попутчица Лидия Плотникова.
От бывшего барского дома почти ничего не осталось. По словам Лидии, до 2001 года в нем находилась контора хозяйства.
«Я, например, по работе часто заходила туда, поднималась по лестнице на второй этаж, чувствуя при этом дыхание прошлого», — поделилась попутчица.
Пробираться через заросший парк было достаточно сложно, но я смогла выйти к старой конторе, от которой остались только стены, а также к зданию с очень глубоким подвалом. Предположительно, по рассказам попутчицы, в нем находилось хранилище.
Разрисованные стены и срезанные решетки
Выехав из Красной Слободы, я направилась в село Щербеть. Это самое старое село в поселении, основано оно было в начале XVIII века. Владельцем его был помещик Михаил Молоствов.
Дорога в Щербеть — плохая, об асфальте нет и речи. Глубокие колеи и лужи. Часть пути нам пришлось пройти пешком, так как в дороге у нас лопнуло колесо.
«Сегодня Щербеть — это два жилых и множество заброшенных домов, а также красивый храм неподалеку от реки Ясачки», — рассказала Лидия.
К нему я прежде всего и направилась. Недалеко от храма паслись овцы, следы пребывания которых можно заметить и внутри.
«Михаило-Тверская церковь — храм, который был построен в 1761 году. Он был построен на средства помещика Михаила Молоствова», — рассказала Садриева.
Молоствовы – древний дворянский род, история которого тесно связана с историей Казанской губернии. Из этого рода вышли видные представители военной и чиновничий элиты. Они занимали важные и престижные должности уездных и губернских предводителей дворянства. Также Молоствовы были в родстве и поддерживали дружбу с представителями интеллектуальной элиты России: Баратынским, Мусиными-Пушкиными, Энгельгардами, Булыгиными и другими. Представители более младших поколений Молоствовых дружили с Толстыми, Горьким, другими крупными деятелями общественно-политической и культурной жизни России.
Этой династии принадлежало и на ее средства было построено немало красивых зданий нынешнего Татарстана. Самой известной стала усадьба Молостововых в селе Долгой Поляне Тетюшского района, где одни из последних представителей фамилии постарались сделать ни мало ни много, а рай на земле. Но вот, как видно, свое наследие оставил этот род и в Спасском районе. Правда, как и большую часть его – в запустении.
Время и безразличие людей к истории привело к разрушению церкви. Стены все также разрисованы ненужными надписями о пребывании людей в этом месте, а узорчатые решетки, которые были ранее, срезаны.
«Русский классицизм, возникший в середине XVII века, не получил широкого распространения. Поэтому сегодня сложно сказать, почему Молоcтвoв, выступая как храмосоздатель, отдал предпочтение архитектурному стилю, который только начал свое становление в городском строительстве», – поведала Нинель.
Она подчеркнула, что на сегодняшний день имя автора проекта так не удалось установить.
Снаружи церковь чем-то напоминает предыдущую, но внутри она отличается. В храме особенные широкие своды и многочисленные арки.
Нам также удалось подняться на колокольню по старой деревянной лестнице. На втором ярусе церкви открывается прекрасный вид на опустевшее село и речку.
Также краевед подчеркнула, что сейчас храм находится в аварийном состоянии. Имеются ли аналоги на территории Татарстана и за его пределами – неизвестно.
«Пока на кладбище не унесут»
После мы пошли обратно к машине. На пути нас окликнула женщина. Она высунулась из окна своего дома и поинтересовалась, не заблудились ли мы.
Эту женщину зовут Наталья Колосовская, и она живет с мужем в одном из двух домов опустевшей Щербети.
«Живу я тут 20 лет. Сама не здешняя, вышла замуж и переехала с мужем сюда», — рассказала Наталья.
Во время разговора к нам подключился ее муж.
«У нас большое хозяйство. Держим все подряд. Сейчас живем вдвоем. Дети разъехались», — говорит Николай Колосовский, который живет в селе уже с 1957 года.
«Когда я рос было 100 дворов, негде было строиться. Все было, и склады, и зерноток свой. Люди работали, а сейчас ничего нет», — поделился мужчина.
На вопрос, планируют ли они уезжать в город, Николай ответил, что покинет это место, только тогда, когда умрет.
«Так и будем тут жить, пока на кладбище не унесут», — со смехом сказал он.
И хотя на единственной жилой улице — Почтовой два дома, Колосовские отметили, что все же у них все как в городе.
«У нас как в городе. Три месяца — тишина, а остальное время здесь много народу. Мы на полуострове живем, кругом речка. Приезжают рыбачить. Постоянно народ», — заключил он.
Восстановить исторически важные храмы и усадьбы обычному населению сложно. А в большинстве случаев обратить на это внимание и вовсе некому. Кажется, что они так и останутся стоять в гордом одиночестве, пока их не сотрет с лица земли время.
