АКТЕР НА ЧАС
Они актеры, но почти всегда безгласны. Их имена не указывают в программках к спектаклю. Иногда представление вообще может обойтись без них. Но это будет уже не то. Актеры миманса (сокращенное от «мимический ансамбль») - группа артистов, участвующих в массовых сценах оперных и балетных постановок, - это неотъемлемая часть большого и шумного театрального мира. Они изображают народ, воинов, стражу, слуг и т.д., создавая фон.
Попадают в миманс по-разному. Кто-то, не в силах расстаться с театром, переходит сюда из высшей актерской касты после пенсии; кого-то - подходящей фактуры - приглашают инспекторы по мимансу, кто-то приходит сам, реализуя таким образом свою любовь к театру. Поэтому среди штатных актеров миманса есть дети, студенты, есть и 75-летний ветеран сцены. Главное - здесь нет равнодушных. Те, кого зацепило, остаются в массовке. И не из-за денег, ибо гораздо проще заработать те же деньги другими способами. Просто это настоящая любовь. Любовь к театру.
В тяжелые для театров всей страны 90-е годы прошлого века многие режиссеры отказались от миманса, который не могли содержать, чем вызвали настоящий гнев истинных театралов. После чего стало ясно - хоть и безмолвствует миманс, хоть и стоит чаще всего где-нибудь за царским троном с опахалом, а без него не обойтись. В казанском оперном это, к счастью, понимают, и на мимансе не экономят. Для опер Верди «Набукко» и «Аида», например, на роли стражей были ангажированы культуристы из спортивного клуба. Прекрасны Аида или Абигайль в исполнении лучших солисток театра, но когда на сцену выходят играющие мускулами отборные красавцы с обнаженными торсами, это тоже производит ошеломляющее впечатление! И хотя артистов миманса на гастроли не возят (слишком накладно), стражников-культуристов наш театр взял на зарубежные гастроли. Какой грандиозный успех они имели в Голландии!..
Конечно, мне тоже очень хотелось бы пройтись по сцене в «Аиде» в шифоновом наряде восточной красавицы или в кринолине лукавой служанки в «Севильском цирюльнике»... Но нынешний оперный сезон закрывался оперой «Борис Годунов», где вакантными были места детей из народа и маленьких оборванцев.
«БУДЕТЕ МАЛЬЧИКОМ!»
- оглядев меня, решительно сказала инспектор миманса (в прошлом знаменитая солистка театра) Лариса Башкирова.
В гримерную приносят мешок, где собрана изготовленная костюмерами крестьянская одежа - шапки, тулупчики, штаны и сапожки из рогожки. Все это мы с разнокалиберной ребятней из числа актерских детей начинаем с шумом и гамом примерять. Итак, надеты заплатанные штаны, на лоб надвинута шапка, бязевый тулупчик подпоясан веревкой. Смотрю на себя в зеркало. «Да-а... кто скажет, что это не мальчик, пусть первый бросит в меня камень!»
После вчерашней репетиции в день показа спектакля на сцене нам предстоит появиться два раза: в прологе, где мы торжественно выходим со свечами, и в четвертом действии, где в знаменитой сцене нам нужно обидеть юродивого-прорицателя - отнять у него копеечку.
Тут главное - не допустить ляпов. Как трудно отрешиться от себя сегодняшнего и взглянуть глазами человека XVII века! Только тут замечаешь, что абсурдны серьги, кольца, часы... Долой их! В последний момент успеваем снять еще с одного «мальчика» - девочки Маши - ее очки, а то хорош был бы оборванец в очках в золоченой оправе! Такие ляпы, ставшие легендами, могут припомнить в любом театре страны: то крестьянки выйдут на сцену с ярко накрашенными ногтями и с золотыми обручальными кольцами, то египетский стражник забудет снять «Командирские» часы размером с будильник или прикрыть новомодную наколку на бицепсе...
В темном закулисье между бутафорской «серебряной» посудой с бутафорскими же яствами и секирами в последний раз осматриваем себя и с трепетом ожидаем выхода. Наши лица перемазаны «сажей» - родная мать не узнает!
И вот мы уже на сцене посреди народа, обсуждающего слухи о приближении Самозванца. Появляется Юродивый, и мы тут как тут - начинаем дразнить: «Тррр, железный колпак!», потом обступаем и слушаем его жалостливую песенку. За это время нервная дрожь, как у всякого новичка на сцене, унимается, и начинаешь осваиваться на сцене и даже разглядывать зал.
У театра, несомненно, есть две сцены. Одна - которую видит зритель. Другая - та, которую видит артист. Только первое время кажется, что зал - это огромная темная яма. На самом деле это тоже театр, где разворачивается свое действо. Чуть привыкнув, начинаешь различать лица людей. В первом ряду видно, как молодой человек шепчет что-то на ушко своей спутнице, а та счастливо улыбается. Вот юнец без зазрения совести энергично жует что-то. Элегантная старушка прильнула к биноклю - явно завзятая театралка. А вот тот мужчина...
- Ты куда смотришь? - толкает локтем сидящая позади меня в образе женщины из народа моя наставница Лариса Георгиевна. - На Юродивого внимательно смотри. И не улыбайся!
Ну кто после этого скажет, что миманс - не настоящие актеры? И слушая гром аплодисментов после спектакля, надеешься, что и мальчишке в сером тулупчике какой-то хлопок да перепал.
Перевоплощалась в актера Светлана ГОРДЕЕВА
