— Аяз Гарафутдинович, как вам живется в условиях закрытого мира?
— Ужасно. Раньше каждый вечер был или театральным, или музыкальным, а теперь только дома граблю холодильник… Зато появилась уникальная возможность все разложить по полочкам, сделать ревизию предпочтений.
— Слышала, что вы родились в Сибири…
— Это лишь место моего рождения. Отец тогда был в ссылке после казанской тюрьмы, где сидел по 58-й статье. Я родился в деревне, затерянной в сибирской тайге, на берегу Чулыма. Отец — татарский писатель Гарафи Хасанов, был арестован органами НКВД 20-летним парнишкой после неосторожного высказывания об аресте Кави Наджми. Два месяца шло следствие, отец ничего не подписывал, стал держать сухую голодовку, причем о ней не объявлял, а просто складывал положенный ему хлеб под матрац. Через какое-то время потерял сознание, камеру обыскали и нашли хлеб. Устроили очную ставку с тем парнем, который его сдал. «А что ты ничего не подписываешь? Ведь суд будет, там все и расскажешь», — предложил следователь. «Точно, суд ведь будет», — сказал отец и все подписал: и то, что он агент турецкой разведки, и за недонесение о готовящемся преступлении… Разумеется, никакого суда не было. Отца приговорили к 5 годам тюрьмы и ссылке в Сибирь.
— Отец рассказывал об этом периоде своей жизни?
— Некоторые сведения о жизни в тюрьме я нигде не встречал в документальной литературе, об этом узнал только от отца… Он рассказывал, как в тюрьме заключенные на допотопных станках делали болванки для снарядов. Умирали, как говорится, пачками. А те, в ком еще теплилась жизнь, ослабевали настолько, что шаркали ногами. Так что если на пути попадался прутик, они его не перешагивали, а обходили.
В Сибири отец был 5 лет на лесоповале, затем на свободном поселении. Что удивительно, он до тюрьмы не знал ни слова по-русски, только татарский. Но за эти годы настолько выучил язык, что его назначили в школе преподавателем русского языка. Отец даже исправлял ошибки в моих рукописях!
— А когда вы начали писать свои книги?
— Первая моя книжка вышла, когда мне было 19 лет. Ее редактором стал Рустем Кутуй. Своими учителями я бы назвал его и еще Софью Борисовну Радзиевскую. Они меня предупреждали: «Только не ходи работать в газету — язык засушишь!» Так и получилось.
— Жалеете, что ушли в журналистику?
— Жалею, но так вышло. Что интересно, я всегда менял место работы каждые четыре года, чтобы не было застоя. А в «Известиях Татарстана» уже 15 лет: увлекло!
— Что вы в жизни любите и не любите?
— Люблю котов и сладкое. Не люблю джаз и глупых женщин.
— Во что вложили бы деньги, если бы их было очень много?
— Я бы их просто раздавал…
— О чем жалеете?
— Жалею, что время столь быстротечно. А хочется, чтобы каждый день врезался в память.
Беседовала Альбина ХАЗИЕВА
