Что сегодня представляет собой экономика Татарстана? Как отразился на ее динамике мировой финансовый кризис? Что в настоящее время является главным в социально-экономическом развитии республики? Какие прогнозы и перспективы этого развития видят эксперты на сегодняшний день? Об этом шел разговор в гостиной «Казанских ведомостей».
Участники дискуссии
Ч
Хоменко Вадим Васильевич – член-корреспондент Академии наук РТ, доктор экономических наук, профессор НИУ КГТУ (КАИ) имени А.Н.Туполева, руководитель комитета по науке и образованию Поволжской логистической ассоциации, научный руководитель бизнес-школы «Ай Тек».
т
Панасюк Михаил Валентинович - доктор географических наук, профессор КФУ.
о
Курчаков Рустам Султанович - кандидат экономических наук, преподаватель КГФЭИ.
Воронин Александр Геннадьевич – заместитель главного редактора газеты «Казанские ведомости», председатель Казанской городской организации Татарстанского отделения Союза российских писателей.
с
Соловьев Игорь Геннадьевич - журналист, писатель, координатор Экспертного клуба «КВ-20».
Вадим Хоменко (Х.): Сегодня в Татарстане три агломерационных «горба»: Казань-Зеленодольск, Набережные Челны-Нижнекамск и Альметьевск-Бугульма. Они были еще и при советской власти и продолжают расти. А как развиваются другие территории? Еще один узел социально-экономических проблем: коррупция, теневой рынок и монополизм. Нет стратегии их решения, а если и предпринимаются попытки, то робко и непоследовательно. Такая же ситуация в вопросах межрегионального устройства и межбюджетного федерализма, которые прорабатывались в 90-е годы, но воз и ныне там. И наконец, вступление в ВТО и конкурентоспособность республики на международной арене. Об этом ни слова не говорится в пятилетнем плане, принятом на днях Госсоветом. Как и о цикличности развития экономики, об устойчивости и резервах, которые необходимы при кризисе. К сожалению, у нас почему-то антикризисное решение вылилось в основном в общественные работы.
Игорь Соловьев (С.): Общественные работы - это все-таки не вся антикризисная программа, а ее элемент.
Х.: Да, но по расходу денег самый крупный наряду с программами развития моногородов. Цена нефти поднялась до 120 долларов за баррель - и все хорошо, многие успокоились. Мы стараемся жить спокойно, но проблемы, обусловившие кризис, остались. Надо выстраивать программу диверсификации экономики, территориальной и технологической, и пускать на это наши запасы, в частности 500 млрд долларов, которые находятся за границей.
С.: Я хотел бы поговорить о советском наследии и о том, как и насколько оно было полезно проедено. И от чего надо отталкиваться, если говорить о программе пятилетнего развития, которая принята Госсоветом республики.
Х.: Она называется Программа экономического развития Республики Татарстан на 2011 - 2015 годы. Она достаточно компактная в сравнении с Программой развития и размещения производственных сил Республики Татарстан на основе кластерного подхода до 2020 года и на период до 2030 года. Но в ней нет общего экономического взгляда на всю территорию республики. Есть некие институциональные направляющие развития. Тогда ее целесообразно назвать программой институционального развития. Если же мы говорим об экономике, то должны видеть производство и территорию. Да, здесь есть цифры, есть принципы. Они обозначены, но не развернуты. Например, мы должны заменить принцип равномерного размещения производительных сил на принцип развития центра и тяготения к нему в форме дальнейшего расширения имеющихся агломераций, то есть тех же «горбов».
Давайте вспомним карту экономических районов РТ в советское время. Они были сформированы по принципу отраслевой специализации соседних административных единиц. В программе до 2030 года за основу районирования брался принцип равной финансовой бюджетной обеспеченности муниципальных районов. Теперь взят ориентир на агломерационный подход. Нельзя согласиться с такой непоследовательностью в принципиальных стратегических позициях. Нам нужен четкий принцип развития отраслевого потенциала районов как в системе внутриреспубликанского, так и общероссийского и международного разделения труда. Чтобы максимально снизить возможность формирования и развития монопольных и рентных позиций, а также уравнительных отношений муниципальных территорий. В этом ключ к устранению диспропорций в их развитии. В программе есть интересная позиция – имущественная. Однако имущественные отношения сужены до проблем землепользования, использования водных и прочих природных ресурсов. Безусловно, это необходимо. Но гораздо важнее оперирование категориями уставных капиталов, соотношений долей имущества и собственности субъектов предпринимательства, присутствием российских и иностранных инвесторов на стратегических объектах республики. Увы, этого нет.
Зеркало кризиса
Х.: Кризис показал, что развитые страны вошли в него с плюсом, а вышли с минусом. У большого количества развивающихся стран, в том числе нефтяных, ситуация была иной. Они входили и выходили из кризиса со знаком плюс. Это Китай, Индия, Индонезия, Южная Корея, Саудовская Аравия и другие. А Россия вошла с плюсом, а вышла с одним из самых больших снижений ВВП. Почему? Причина в отсутствии территориальной диверсификации. Например, 40% бензина Иран завозит извне, прежде всего из КНР. А почему мы не завозим тот бензин? Нужна разумная территориальная политика. Республика Татарстан - маленькая модель России. Та же линия экспорта, направленная в Европу и состоящая из нефти и нефтепродуктов. 70 - 80% всего российского экспорта уходит в эту узкую горловину, и когда она становится непроходимой, то мы пожинаем плоды кризиса. Это первая макросоставляющая кризиса. Второй момент - внутренние диспропорции. Говорится, что регион движется по пути технологического развития. А что, собственно, внесено в это, помимо советского наследия? Главным образом, только одно – новые технологии первичной переработки нефти, которые знаменуют уход от союзной схемы переработки нефти, утекавшей в Самару и Башкортостан. При этом теряются старые завоеванные позиции - машиностроение и легкая промышленность.
Рустам Курчаков (К.): Вопреки расхожему мнению не экономика основа жизни, а человеческие ценности. Экономика тогда здорова, когда она эти ценности обслуживает. Соотношение материальных и духовных ценностей сейчас перевернуто вверх ногами. Это центральная проблема той экономической модели, которая господствует в мире и переживает затяжной кризис. И это не только проблема Татарстана, это вопрос выбора пути для России и многих стран. Татарстан в масштабах России часто презентуется как позитивная площадка, привлекательная для инвестиций, уникальная точка соединения культур и многого другого. Но проблема в том, что этот потенциал используется очень слабо. Надо развивать свою самобытность и культуру, которая прежде всего заложена в людях. Настоящие жизненные ценности трудно формализовать и измерить, но все мы из своего опыта понимаем, какая это сила и энергия! Ее правильного использования и не хватает для гармоничного движения вперед, чтобы экономические результаты давали удовлетворение.
Михаил Панасюк (П.): Наша республика занимает 0,4% площади России, здесь проживает 2,6% ее населения, а доля РТ в российском ВВП составляет около 3%. Татарстан отличают развитые отрасли: нефтедобыча, сельское хозяйство и сложившийся в советское время большой индустриальный потенциал отраслей нефтехимии и машиностроения, особенно транспортного. Благодаря этому РТ имеет запас устойчивости в кризисные периоды. Почти половина производимого ВРП республики экспортируется. Она имеет открытую экономику, и конъюнктура мировых рынков влияет на нее - как положительно, так и отрицательно. Внешняя среда у нас играет большую роль, чем у других регионов РФ. Сейчас поставлена цель модернизации экономики РТ путем создания высокотехнологичных производств, диверсификации производства, усиления конкурентных позиций на мировых индустриальных рынках, получения продуктов с большей добавленной стоимостью.
Местные стимулы
Александр Воронин (В.): В развитых странах, как известно, значительную часть ВВП производят мелкие частные фирмы. А у нас двадцать лет говорится о роли малого и среднего бизнеса… Между тем предприниматели так и остались малочисленной прослойкой, почти не влияющей на экономику и общество в целом. Что об этом сказано в вышеупомянутой программе?
Х.: В программе отсутствует модель взаимодействия крупного и среднего бизнеса, максимального развития малого предпринимательства в жизненно важных сферах, адаптированных к сложившемуся социально-психологическому укладу жизни населения. Нельзя допустить обвального разрушения жизненных ориентиров и снижения материального достатка, представленного в привычных для населения формах. Здесь нужны нетрадиционные, оригинальные подходы. Ну вот скажите, зачем людям уезжать в крупные города из деревень, где они прекрасно обеспечены газифицированным жильем, куда большим метражом, чем в городах? Нет работы? Так обеспечьте! А между тем наше молоко вывозится на переработку в те же Самару и Башкортостан. Не проще ли делать это на месте? Пусть 25% сельского населения республики кормят всех остальных. Ведь города и без того перегружены проблемами.
П.: Хороший пример – Звениговский район в Республике Марий Эл. Там находится крупный мясокомбинат, имеющий местную сельскохозяйственную базу.
Х.: Понятно, что программа составлена наспех. Вероятно, ситуация была бы иной, если бы в республике разработка стратегических программ социально-экономического развития шла постоянно на базе крупного специализированного научно-исследовательского центра с привлечением лучших квалифицированных республиканских кадров. Но проблема и заключается в том, что к этим вопросам научное сообщество привлекается лишь эпизодически. Другой аспект - нужно видеть всегда человека, министра, главу района и так далее. Как сопряжена его зарплата с результатами работы? Сколько там показателей, а что толку, если они никак не влияют на вознаграждение!
е
Наука-деньги-идеи
В.: Президент Татарстана Рустам Минниханов привязал критерий оценки работы глав муниципальных образований к строительству детсадов.
Х.: Можно и так. Но у нас нет единого центра ответственности в части науки и инноваций. Хотя по закону соответствующие функции прописаны для Министерства образования и науки РТ. Но по факту это не так. Та же самая ситуация и в Академии наук РТ. Отсутствует постоянное формально выверенное взаимодействие между исполнительной властью и АН РТ. Да и тех денег, которые выделяются на управление научным процессом, явно недостаточно.
Другой пример. Допустим, вводится новый цех с новой линией производства. Внедряются современные технологии, но почему-то не наши. Хотя вроде у нас и школы научные имеются, и профильные НИИ. Причина проста. Руководство предприятия хочет внедрить нашу технологию и просит у нашего банка кредит на модернизацию. Средства требуются большие, и как правило местные в массе своей маломощные банки не могут выделить такие суммы, разве что под большой процент и на короткий срок. Тогда директору ничего не остается, как просить об этом заграничный банк, который с удовольствием откроет выгодную кредитную линию, но только с условием, что технологии и оборудование пойдут из их страны.
В.: Хотя наши разработки, в той же химии, с успехом работают в США и Канаде.
Х.: Поэтому все должно быть в единой связке: деньги, наука, производство. Ну ладно, есть изобретение, но нет возможности здесь внедрить. Тогда можно выгодно продать. Но у нас нет механизмов, подобных товарному и фондовому рынкам. Хотя сейчас рассматривается вопрос о разработке такой программы – формирования рынка интеллектуальной собственности при совместной инициативе Минобрнауки РТ и АН Татарстана. Здесь надо не стесняться и брать пример с других более продвинутых регионов России. Например, Томская область, где научились продавать свои технологии за рубеж, туда уходит львиная доля всех технических новаций. Тот же ПФУ должен работать на все Поволжье и на весь мировой образовательный рынок. Мы должны продавать знания. В этой области больше сделаем денег, чем на нефти и нефтепереработке.
Мы не знаем цены вопроса. Да, есть конкурс «50 лучших идей». А сколько там выплачивают победителям? Несколько десятков тысяч рублей… А кто крупную идею продаст по этой символической цене? А ведь талантливые люди уезжают, и не только специалисты, но и способные дети, которых принимают западные вузы и обеспечивают работой их лучшие научные и производственные фирмы. Теряя таких ребят, как и красивых женщин, мы теряем генофонд. Вот будущее, которое можно строить не на нефти, а на интеллектуальном потенциале. Хотя Татарстан имеет свои заделы инновационного стимулирования талантливой молодежи, но они явно недостаточны.
Золотой коридор
П.: Главное, что может и должно экспертное сообщество, – это помочь власти вырабатывать критерии оценки эффективности экономики на длительную перспективу. Например, в 30 - 40-е годы прошлого века главным критерием была обороноспособность. А как оценить, будет ли эффективно функционировать современный тип экономики через 30 - 50 лет? Может быть, никому не будут нужны такие объемы нефтепереработки, если двигатели будут работать на водородном топливе и электричестве? И как это будет выглядеть в рамках международной конкуренции? Как это отразится на уровне жизни населения?
Х.: В программе четко не выделены многие вопросы перспективной стратегии. Достаточно взглянуть на Татарстан как единственный регион России, который находится на пересечении сразу трех транспортных коридоров: Север-Юг, Запад-Восток и Западная Европа-Западный Китай. Сейчас у нас строится платный участок дороги. Решается ли этот вопрос в целом?
П.: Наш коллектив провел экономический анализ нескольких перспективных трасс международной магистрали из Китая в страны Северной и Центральной Европы и обосновал ее прохождение через территорию нашей республики.
Х.: А если вдруг скажут, что дорога пойдет через Саратовскую область, и будут мотивировать тем, что там есть готовый современный пограничный переход? И дорога станет короче... Мы отбиваем дорогу для республики, доказывая, что грузопоток у нас будет больше. Поэтому и вывели ее на Нижний Новгород, Вологду и дальше на север, в том числе и на металлургические комбинаты. Мы должны доказывать каждый раз, что дорога здесь даст как минимум 30 - 40 млн тонн грузов. А Китай дает казахам 3 млрд долларов в течение года, чтобы вывести весь грузопоток сюда через Актюбинск. Китайцы рассчитывают довести грузооборот до 300 млн тонн! Они видят перспективы проекта, а мы опять не видим - и в программе этого не отражено. К сожалению, стратегии развития нет и у федерального центра.
Даешь установку!
С.: Давайте теперь поговорим о новых или хорошо забытых методах хозяйствования.
К.: У нас много чего есть. И не думаю, что это переоценка. Но пока бизнес отдельно, наука отдельно, и экономика их не соединяет. Было время, когда думали, что рынок все расставит по своим местам и даст правильные ориентиры. Но так не получается. Если обращаться к программе, о которой сказал Вадим Васильевич, то там много говорится про институциональный подход. В переводе на русский институты – это основные жизненные установки, объединяющие людей. Образно говоря, надо договариваться, как строим мост: поперек реки, а не вдоль русла. Институциональный подход основан на важных жизненных ценностях, которые находятся в головах людей. Это семья, домохозяйство, семейный бюджет. С этого начинали американцы - с экономической клеточки собственного хозяйства. Правильная экономическая установка как раз и рождает предпринимательскую энергию созидания через реализацию своего интереса. Другая установка - образование. Люди озабочены тем, чтобы дать своим детям хорошее образование, чтобы они состоялись в жизни. Дальше, здоровье. Не просто медицина, а весь комплекс общественно полезных действий, направленных на здоровый образ жизни. И наверное, есть смысл наказывать тех, кто не способствует этому. Например, принудительное лечение от алкоголизма. Оказывается, это есть в демократической Европе, а у нас под флагом демократизации от этого отказались. Далее, достаток. В социально-экономическом смысле выражение уровня достатка – справедливость. Ведь в советское время в социальном смысле вопрос о справедливости был решен. Было общество равных возможностей. Проблема была в уравниловке, а не кричащем социальном неравенстве. Если эти простые и понятные человеческие установки заложены в экономические программы, тогда они заряжаются интересом и энергией, а если нет, то любая стратегия работает вхолостую.
В.: Россиян сегодня меньше всего волнует огромный разрыв в доходах. Им все равно, сколько яхт у Абрамовича. Людей волнует больше цена на картошку, которая выросла за месяц в три раза, а зарплаты заморозили на три года.
Х.: Вопрос продовольствия - это опять потеря стратегии. У нас же была мелиорация. Туркмены и арабы, которые сидят без воды, спрашивают нас: «У вас же вода есть, почему вы не поливаете?» И в том году можно было спасти картофель и свеклу. Но никто не бросился ставить компрессоры, только частники шевелились. А властные структуры дождались конца засухи и стали просить миллиарды рублей в Москве на погашение убытков.
К.: Двигатель рынка – платежеспособный спрос, поэтому повышение доходов населения даст толчок развитию внутреннего рынка, оживит экономику. Так поступили в Китае, резко оживив внутреннее потребление автомобилей и телевизоров. Это понятно простым людям. Но этого не способен понять чиновник или «бизнесмен», которые действуют по сложившейся схеме. Если нет культуры и деловой этики, которые стоят выше материального расчета, то откуда взяться созидательной предпринимательской энергии?
Парадоксы третьей столицы
С.: Предлагаю поговорить о Казани. О ее сегодняшней роли в Поволжье, России, СНГ. О ее движении на Запад или Восток или о том, что она перебросит скоро мосты на другой берег Волги.
Х.: Казань – единственный город на Волге, который не имеет вида на Волгу.
С.: Может, потому что Казань изначально стоит не на Волге, а на Казанке?
Х.: Любой теплоход, который подходит к Казани, идет мимо промзоны, складов, элеватора, порта, но не мимо набережной. Нет у нас набережной и на Казанке. Ни один городской мост не соединен друг с другом. Нет набережных, где бы ездили машины, гуляли бы люди. Парадокс – город окружен водой со всех сторон, но не имеет выхода на воду.
Второе. Казань не имеет своего национального архитектурного лица. Мы видим унифицированный европейский город с эклектическими домами. Как нет лица и у республики - можно ехать по ней, но не знать, где находишься. Поэтому Татарстан не стал точкой притяжения для туристов. Третий момент. Да, Казань уникальный вузовский суперцентр, где два федеральных НИУ и федеральный университет. Это научный центр – здесь филиал РАН и своя Академия наук. А экспертного научного сообщества нет!
П.: Огромную роль в формировании научного и образовательного потенциала республики сыграл Казанский университет. В стратегической перспективе при развитии главных отраслей постиндустриальной экономики этот потенциал станет базой экономического роста, позволит успешно конкурировать с остальными регионами России, в первую очередь Москвой и Санкт-Петербургом.
Х.: Если Казань будет развивать многосторонние внешнеэкономические связи, то успех обеспечен. Пока же преобладает решение узких задач. И надо помнить, Казань – ворота на Восток. Тот же исламский саммит! Но уже люди говорят, что много разговоров, а динамики не чувствуется. Финансы всегда подкрепляются торговлей и межпроизводственными связями.
П.: В последние годы на исламские страны приходится примерно 15% внешнеторгового оборота РТ. 12 - 13% берет Турция и Казахстан – 2%.
Х.: Этого недостаточно. Можно, например, поставлять из Туркменистана дешевые цемент, щебенку, химические реагенты и многое другое, крайне необходимое для нас. Но мы недооцениваем перспективы растущих восточных и южных рынков. Привыкли: нефть в Европу – обратно необходимые товары. А ведь в России не хватает каждый год десятков миллионов тонн цемента! Любой кризис нас будет трясти, если мы не поймем, что глобальный стык Азии и Европы - это наша перспектива. Однако не увидишь ни одной телепередачи об исламском банкинге, зато все каналы твердят об исламских террористах!
С.: Казань всегда мало чем отличалась от Татарстана да и всей России. В отличие от тех же Москвы или Санкт-Петербурга. Они давно уже не такие, как вся Россия. А вот Казань при всех своих индивидуальных чертах остается частью страны.
П.: Работая над стратегией развития Казани, мы пришли к выводу, что ее историческая миссия состоит в мирном и творческом диалоге евразийских культур на основе бережного сохранения и развития богатства их традиций. Если же сравнивать Казань с крупнейшими российскими городами, то она имеет средний уровень конкурентоспособности.
С.: Отсюда важная роль неэкономического фактора. Культура, история, география - вечные категории. Или сегодняшняя роль спорта со всей его инфраструктурой. Это сейчас все более очевидно влияет на экономику.
Х.: Казань должна быть центром, но не монстром. Нужно развивать и другие места в республике. Например, тот же Альметьевск. Там есть все: дороги, отели, горнолыжные комплексы, бассейны, ледовые дворцы. Не надо все концентрировать в Казани. Например, в Заинске сформировали малую академию для обучения школьников. Там готовы предоставить ученым даже коттеджи - лишь бы приехали.
П.: В Татарстане сложилась уникальная ситуация и в плане размещения производительных сил. Для России типична такая картина: относительно сильный центр региона при экономически слабых периферии и полупериферии. У нас же сильный центр дополняется сильной полупериферией - в Набережных Челнах, Нижнекамске и Альметьевске, что опять дает дополнительные преимущества по сравнению с другими регионами.
К.: Мы обязаны в полной мере использовать этот потенциал. И не утопить его в ворохе бумаг…
