Много было всего. Но форсирование Днепра Борису Кирилловичу запомнилось особенно.
Враг отступал под ударами нашей армии, неся большие потери. Тем не менее фашистское командование возлагало большие надежды на могучую реку Днепр, думая, что им удастся за водной преградой перегруппироваться и возобновить поход на восток.
- Осенью 1943 года мы стояли у Днепра, - вспоминает Борис Кириллович. - Был получен приказ провести разведку боем. Мы поняли, что готовится серьезное наступление. И его первой операцией стало форсирование реки небольшой группой разведчиков. Отобрали двадцать семь бойцов. В их числе был и я. Командир мне поставил конкретную задачу - обеспечить с того берега устойчивую связь с батареей, которая будет вести огонь по врагу.
Поздним вечером начали готовиться к переправе. В обстановке строжайшей секретности солдаты вязали плоты из всего что попадалось под руку: обломков деревьев, досок, ящиков. Ровно в час ночи началась переправа. Сержант Кузнецов с автоматом, телефонным аппаратом и катушками на небольшом плотике форсировал главную реку Украины.
Плыли тихо. С приближением к правому берегу напряжение нарастало. Но все прошло благополучно. Надо отметить, что «свой» берег фашисты укрепили основательно, практически каждый его квадрат был хорошо пристрелян. А в четыре утра завязался бой. На небольшой отряд фашисты бросили пехоту. Но атака была отбита. Тогда неприятель пустил в ход танки. Вот тут-то и начался кромешный ад.
Танки бьют прямой наводкой. Снаряды рвутся повсюду. Пороховая гарь, дым, пар, плохо рассеивающаяся сухая пыль - все смешалось в осеннем воздухе. Горстка наших десантников сражалась как целое войсковое соединение. Одни били по бронированным машинам из противотанковых ружей. Часть бойцов бросились к вражеским танкам со связками гранат. Из тринадцати танков с помощью нашей артиллерии удалось подбить семь. Некоторым были перебиты гусеницы, другие пылали как факелы, освещая днепровские берега, уцелевшие повернули обратно.
Чтобы поддерживать постоянную связь с батареей, Кузнецову пришлось несколько раз переплывать Днепр. Осколки мин и снарядов часто рвали провод, связывавший десантников с восточным берегом реки. И когда телефон умолкал, Борис где короткими перебежками, а где ползком спешил отыскать место обрыва. Быстро устранив повреждение, он возвращался назад. Таким образом в течение дня бесстрашный связист свыше сорока раз под обстрелом противника отправлялся на линию и сращивал концы разорванного провода.
...А день, казалось, тянулся бесконечно. Не одну атаку уже отбили наши бойцы. К полудню в строю осталось двенадцать солдат. Остальные были убиты или тяжело ранены. На подмогу разведчикам командование направило роту пехотинцев, но при переправе почти половина из них погибли под шквальным огнем противника. Был убит командир роты, уже не было в живых и командира отряда разведчиков. И когда немцы бросили подразделение эсэсовцев, сержант Кузнецов поднял оставшихся бойцов в контратаку. Начался рукопашный бой. В ход пошли штыки, приклады, кулаки.
- Страх? Конечно, был страх... Но в тот момент тобой одолевают гнев, злость, ненависть, - рассказывает Борис Кириллович. - Боялись только одного - чтобы враг не сбросил нас с плацдарма, на котором мы закрепились. А о смерти думать просто не было времени.
Наши солдаты, отбив очередную атаку противника, захватили фашистскую пушку и боеприпасы к ней. Развернув орудие, они стали палить по отступавшим гитлеровцам. А ведь почти все были ранены, многие еле держались на ногах. Но плацдарм-пятачок, перед которым лежало более ста вражеских трупов, жил! Осколочное ранение в голову и грудь получил и Борис Кузнецов. В сознание он пришел только в медсанбате. Кто и как доставил его туда - до сих пор не знает.
Ближе к вечеру через Днепр началась переправа основных сил. Врагу так и не удалось сдержать натиск наших бойцов.
Недели через две в медсанбат справиться о здоровье Кузнецова приехал командир полка. А узнав, что дела идут на поправку, он договорился с начальником лечебного учреждения и забрал своего подчиненного в часть.
Два месяца спустя Бориса Кирилловича вызвали в политотдел дивизии. За этот бой он был удостоен ордена Ленина и Золотой Звезды Героя Советского Союза. Командующий армией генерал-лейтенант Николай Игнатович Коротеев перед строем прикрепил к его гимнастерке эти награды. Было тогда Кузнецову семнадцать лет. Вскоре в дивизионной газете «Красноармеец» напечатали фотографию сержанта Кузнецова и стихи, посвященные ему:
Самый храбрый из бойцов,
Герой Днепра седого -
Юный Боря Кузнецов.
Мы славим воина такого.
Дальше дорога войны привела Кузнецова во фронтовую разведку. Долгое время работал в тылу врага. Девять раз его забрасывали самолетом на оккупированную территорию Белоруссии, Украины. По долгу службы бывал он и у партизан в Югославии.
- Многим не суждено было вернуться домой, - тихо продолжает Борис Кириллович. - Они остались там, на днепровском берегу, на других полях сражений Великой Отечественной. Эти ребята честно выполнили свой святой долг. А мне и всем тем, кто вернулся с войны, видимо, суждено было жить. Жить и трудиться за себя и за тех, кто не вернулся с этой войны.
СПРАВКА
Борис Кириллович Кузнецов родился в Казани в 1925 году, Герой Советского Союза, полковник в отставке, действительный член Академии военно-исторических наук, заслуженный работник культуры Республики Татарстан, почетный гражданин г. Казани.