Она задала этот вопрос машинально, как привыкла задавать его, когда он хмурился или был не в духе. Чтобы потом сделать все, чтобы помочь ему.
– Ничего, – ответил он и отвел взгляд.
Повисло молчание.
– Знаешь, я пойду, – сказал он.
Она молча кивнула…
...Они дружили с детства.
Жили в одном доме, играли в одном дворе.
Потом была школа, и они ходили в один класс. После окончания школы решили учиться дальше. Правда, в разных институтах. Но по-прежнему продолжали встречаться. Как друзья. Они и были друзьями. Лучшими. Надежными. Неизменными. Как бывает только между мужчиной и женщиной. Редко, но бывает. Это значило, что ближе друг друга у них никого не было и нет. Если не считать, что какое-то время самым близким человеком для нее был мужчина по имени Михаил, даже ставший ее мужем. А для него – Светлана.
Нет, их дружба не расстроилась из-за присутствия в их жизни Михаила и Светланы. Они продолжали доверять друг другу все. Чего не доверили бы никому: переживания, мысли, эмоции. Словом, всю жизнь. И помогали друг другу, когда одному из них было худо.
Ведь что такое дружба? Конечно, настоящая. Это набор обязанностей друг перед другом. Которые совершенно не в тягость.
Он всегда был в ее жизни. Когда ей было хорошо. И когда было плохо. Он смеялся вместе с ней и радовался ее успехам, и он же отхаживал ее в период тяжелейшей депрессии, когда от нее ушел Михаил.
Он принимал ее такой, какая она есть, и, уходя, не хлопал в сердцах дверью, когда она, обозленная на весь белый свет, была попросту невыносима, ибо характер у нее, скажем так, имелся.
Почему не хлопал дверьми? Да потому что не уходил. Прощал обиды и был рядом. Пока «больной» не становилось лучше.
Она, конечно, ценила это. И в свою очередь готова была для него на все. Или почти все.
Однажды ей пришла вдруг мысль, что он может уехать. Куда? Неважно. Главное, что останется без него. И как она потом будет жить? Как вообще живут другие люди без него? Или без такого, как он? И как они со всем справляются?
Они понимали друг друга без слов. И ему было достаточно посмотреть на нее, чтобы понять, о чем она думает. А ей было довольно одного взгляда, чтобы догадаться, о чем думает он.
И вот впервые в жизни она не смогла понять, что с ним и о чем он думает. Вернее, испугалась понять.
– Что с тобой?
– Ничего, – ответил он и отвел взгляд.
Повисло молчание.
– Я пойду, – сказал он.
Она молча кивнула. И когда он уже открывал входную дверь, тихо сказала:
– Погоди.
Он услышал.
– Если ты сейчас уйдешь, я умру, – просто сказала она.
Это была правда. Она умрет, если его не будет рядом. Буквально или в каком-то ином смысле – не важно. Ведь он стал частью ее самой, ее сердца. И если эту часть у человека отнять – он умрет.
– Я тоже, – произнес он.
Ее лицо озарила улыбка. Не сразу. Вначале она догадалась, что значил этот его взгляд. Вернее, разрешила себе догадаться. А потом поняла, что счастлива.
Когда-то, в той жизни, границей которой послужил его взгляд, у нее было все. Нет, иначе: у нее было много всего. И если на свете существует тысяча радостей, то у нее их было девятьсот девяносто девять. Достаток, муж, семья, дом… Не хватало только одной. Которая зовется… Впрочем, вы сами знаете, как она зовется. Теперь же у нее не было ничего. Нет, иначе: у нее ничего не осталось из этих девятьсот девяносто девяти радостей.
Но она чувствовала себя счастливой.
Почему?
Потому что у нее была одна. Та самая. Недостающая. Без которой все остальные радости – ничто. И которая зовется сами знаете как.
