В Париже возможна «Казанская весна»
- Ринат Мансурович, интересно узнать ваши впечатления от Казани.
- Давно хотел побывать на исторической родине своих родителей и наконец осуществил свою мечту. Так получилось, что мои первые две выставки в Казани прошли без меня, потом я был без выставки. И вот все совпало. В прошлые приезды был здесь недолго. И только сейчас смог по-настоящему разглядеть Казань. Город - супер! Красивый, просторный. Его необходимо рисовать.
- Вы привезли сюда «Парижскую весну». А планируете устроить ответную выставку «Казанская весна» в Париже?
- У меня в Бретани есть своя галерея. Возможно, сделаю выставку там. Помимо выставки есть идея пригласить к себе в гости нескольких татарстанских художников, чтобы они порисовали французские пейзажи. Сотрудничество будет продолжаться в разных форматах.
- В прошлом году во время съезда Всемирного конгресса татар вы предложили создать в Казани Музей татарской эмиграции…
- Надеюсь, что этот проект будет реализован. Считаю, что в Казани надо создавать как можно больше разных музеев, галерей, выставочных залов. Город должен быть насыщен музеями: и государственными, и частными. Они необходимы, чтобы как можно больше людей в стране и мире узнавали о Казани, ее талантливых людях. Если будет много музеев, галерей, город сможет зарабатывать на них, у художников тоже будет больше возможностей зарабатывать. Я буду рад оказать помощь в создании Музея татарской эмиграции и портретной галереи татарстанцев - наших современников.
Полиция в разборки художников не вмешивалась
- Ринат Мансурович, как вы оказались во Франции?
- В 1989 году отправились с братом на машине в путешествие по Европе. Побывали в Австрии, Италии, Германии. Везде рисовали. Но в Германии все берега рек гранитные, все чисто, ровно, как по линеечке. Мне это неинтересно. В Швейцарии свои законы. Там на улицах рисовать нельзя.
Поехали во Францию. Въехали в Париж ночью. Поставили машину непонятно где, под какими-то деревьями. Уснули. А проснулись - вокруг полно народа… Оказалось, мы встали напротив Лувра.
- С чего начали покорение Парижа?
- Мы были голодные. Денег у нас было мало. А кругом кафе, аромат кофе, свежих круассанов… Просто издевательство какое-то над голодными людьми. Купили одну булочку на двоих - и все. Решили питаться пищей духовной, а деньги тратили на музеи, выставки. Хорошо, что проблема отеля у нас была решена - мы ночевали в машине.
В первый же день поднялись на Монмартр. Художников очень много, но большинство рисуют плохо. Мы удивились: как за такое можно деньги брать? Но туристы покупали эти работы. Естественно, мы вытащили бумагу и хотели порисовать. Но нас стали прогонять: чужим художникам получить право рисовать на Монмартре непросто.
- И как удалось там закрепиться?
- Ждали, когда художники-активисты разойдутся, тогда удавалось поработать. Но всякое случалось, даже драться приходилось. Однажды нам с братом пришлось биться вдвоем против 15 человек. И мы выстояли! Когда-то в юности, в Таджикистане, я был чемпионом по борьбе. Вот умение постоять за себя и пригодилось.
- А полиция пришла вам на помощь?
- Полиция в разборки художников не вмешивалась - пусть творческие люди сами решают свои проблемы. Кстати, после той драки художники к нам стали относиться с уважением, и больше конфликтов не возникало. Нас признали!
- Монмартр - место хлебное?
- Все зависит от таланта, трудолюбия и везения. Знаю художников, которые, сидя там, заработали на три квартиры. Мы с братом много рисовали. Реалистические пейзажи с натуры очень ценятся. Наши работы выделялись на фоне остальных. Все-таки 17 лет обучения живописи не прошли даром. Мы же прошли советскую школу живописи, а она лучшая в мире. В общем, покупатели быстро обратили внимание на наши работы. Мы начали зарабатывать, перебрались из машины в отель, стали питаться нормально. Конечно, все было непросто. Но у меня упрямый татарский характер. Даже в самые сложные моменты я брал этюдник и шел писать пейзажи.
«Ты меня рисовать будешь, а я тебя петь буду»
- Вам позировал сам Рудольф Нуриев. Как удалось его уговорить?
- Я не уговаривал. Все произошло неожиданно. Нуриеву кто-то сказал, что на Монмартре появился русский художник Анимаев. Он проезжал на машине мимо и захотел познакомиться с русским художником - татарином Ринатом. Мы посидели в ресторане, побеседовали. Я пригласил его к себе в мастерскую. И через несколько дней он приехал. Мы снимали шикарную мастерскую на Монмартре, в доме на 7-м этаже. Нуриев был уже болен, ему было тяжело подниматься, но он поднялся и согласился позировать. Долго без поддержки он стоять не мог, поэтому прислонился к стене. Так я нарисовал его небольшой портрет.
История знакомства с Владимиром Высоцким тоже интересная. Когда учился в Суриковском институте, я был членом комитета комсомола. Мы были подшефными театра на Таганке, и нам давали контрамарки в театр. Я пересмотрел там все спектакли. Познакомился с некоторыми актерами, рисовал их. И однажды актриса Зинаида Славина попросила: «Володьку нарисуй!» Мне подходить к нему и просить попозировать было неловко. Зинаида сама подвела меня к гримерке Высоцкого, постучала, приоткрыла дверь и просто впихнула меня внутрь. Высоцкий серьезно посмотрел на меня, но не спросил, кто, почему. Видимо, его предупредили, что придет молодой художник. Высоцкий устало улыбнулся и с юмором, с татарским акцентом произнес: «Ну ладно, давай! Ты меня рисовать будешь, а я тебя петь буду». Как-то незаметно для себя я тоже перешел с ним на «ты». Быстро сделал несколько набросков. Ему понравилось. Он сказал, что на рисунке глаз у него татарский. Это было за два месяца до его смерти.
«В Казани нашел сестру»
- Ринат Мансурович, три года назад в вашей жизни произошло по-настоящему фантастическое событие - в Казани нашлась ваша родная сестра Дамира Алиевна Анимаева…
- Да, это подарок судьбы! А началось все с того, что после первой выставки моих работ в Казанской Ратуше я по электронной почте получил письмо из Казани от тренера группы здоровья. Она написала, что у нее в группе занимается Дамира Алиевна Анимаева, ей 82 года. Она узнала, что в Казани проходит выставка художника Анимаева. Фамилия редкая, и ей стало интересно, может быть, мы не просто однофамильцы, а родственники. Я ответил сразу же. Завязалась переписка. Дамира прислала мне фотографию своих родителей. И выяснилось, что ее папа и мой папа - один и тот же человек!
- А почему у вас отчества разные?
- Для нас это тоже было загадкой. Стали изучать историю семьи и узнали много интересного. Мой дед служил имамом в мечети Марджани, был знаком с Тукаем. В 1918 году дед был расстрелян большевиками. Добрые люди его троих детей - двух сыновей и дочь - спрятали, а позже увезли в Таджикистан. Чтобы уберечь ребят от ярлыка «дети врага народа», приемные родители дали им новые имена. Мальчик Мансур стал Али. А фамилия их выбрала сама. Когда садились кушать, дети просили: «Ани, май бир!» - «Мама, дай масла!» Так они стали Анимаевыми.
Когда Али Анимаеву исполнилось 18 лет, он вернулся на родину, в Казань. Нашел работу, поступил учиться. Здесь он встретил свою первую любовь и женился. У него родились две дочери, младшую назвали Дамира. Отец работал в исполкоме Казани. В 1934 году был арестован. Все думали, что он погиб. Но оказывается, он остался жив. Когда началась Великая Отечественная война, его из лагеря отправили на фронт. После окончания войны с медалями и орденами за отвагу Али Анимаев вернулся в Душанбе. Там вернул себе имя Мансур, которое ему было дано при рождении, и начал жизнь с чистого листа. Он познакомился с Салимой. Муж Салимы погиб на фронте, и она осталась одна с двумя дочками. Мансур и Салима поженились, и у них родилось еще шестеро детей. Я - младший. Вот такая история. Все эти годы ни я, ни Дамира даже не догадывались о существовании друг друга. Но благодаря выставке я нашел свою сестру. Дамира побывала в Москве, познакомилась с нашей семьей: братьями, сестрой, племянниками, внуками. Теперь мы дружим, постоянно поддерживаем связь.