Родители меня ругают – в твоем возрасте парнями разве разбрасываются? А какой мой возраст – всего-то двадцать семь лет. Понимаю, немало, но что мне - из-за этого несчастной на всю жизнь становиться?
Мама твердит, что я ошибаюсь, нельзя терять этого человека – Марат, мол, идеальный семьянин. После замужества будет носить на руках. А может, я сама ходить хочу? Или летать? А папа молчит. Но чувствую, одобряет меня – он своей единственной любимице только добра хочет.
Ходила даже к гадалке, хоть и не верю во все это. Та карты раскинула, посмотрела на них и говорит: «Не грусти - рядом с тобой совсем не твой человек. Будет у тебя еще счастье».
Хотелось бы верить. Хотя, если честно, сейчас я к новым отношениям совсем не готова – все-таки хоть и обманывалась, да надеялась на что-то. Хорошо, что вовремя спохватилась. Сейчас и самой грустно, и человека жалко.
Мама твердит, что я ошибаюсь, нельзя терять этого человека – Марат, мол, идеальный семьянин. После замужества будет носить на руках. А может, я сама ходить хочу? Или летать? А папа молчит. Но чувствую, одобряет меня – он своей единственной любимице только добра хочет.
Ходила даже к гадалке, хоть и не верю во все это. Та карты раскинула, посмотрела на них и говорит: «Не грусти - рядом с тобой совсем не твой человек. Будет у тебя еще счастье».
Хотелось бы верить. Хотя, если честно, сейчас я к новым отношениям совсем не готова – все-таки хоть и обманывалась, да надеялась на что-то. Хорошо, что вовремя спохватилась. Сейчас и самой грустно, и человека жалко.
