«Нищий базар» на Жилплощадке – грязное пятно Казани

Блошки – непременный атрибут любого крупного города, а уж столицы под любым порядковым номером – тем паче. Чаще всего это не просто торговая точка бэушного ширпотреба, а воскресная тусовка разного рода коллекционеров и место паломничества туристов. Но после посещения развалов на Жилплощадке напрашивается только одно определение – барахолка.

Не верь гуглам своим

Про блошиный рынок в парке Тинчурина знают, наверняка, большинство казанцев, а вот про его собрата на Гудованцева слышало куда меньше, не говоря о тех, кто побывал. Тем не менее, сюда тоже по воскресеньям с самого утра съезжается народ: одни в надежде сбыть не нужное, другие – задарма приобрести нечто необходимое в данное время или ценную ретро-безделушку. Вот и автор материала не удержался. Книжка пристреляна. Захотелось расширить горизонты и обогатить опыт.

Через поиск в интернете выстроил маршрут. Но, сойдя на нужной остановке – «ж/м Жилплощадка» и проследовав какое-то время согласно указаниям навигатора, понимаешь, что идешь не туда. Позже выяснилось, что рынок уже несколько лет, как перенесли, но айтишникам об этом доложить забыли. Одним словом, надо повернуть не направо, а налево – в сторону улицы Моисеева. Ориентир – рынок, напоминающий сельхозярмарки, с их обычным ассортиментом: мясо, рыба, молочка, фрукты-овощи… Блошка начинается сразу за ним.

Определяешь это визуально, дело даже не в ассортименте, а в его выкладке: не на прилавках, а прямо на земле, что, впрочем, для блошиных рынков норма. В самом начале развалов приветствует нечто попсово-бравурное – музыку извергает видавший виды транзистор, демонстрируя свою жизнеспособность потенциальным покупателям. Засмотрелся и тут же пожалел об этом – ботинок скользнул в грязь. Огляделся, здесь она оказалась повсюду, отчего выкладка товара на разного рода подстилках среди бурой жижи выглядела картой островов Карибского моря.

Местами же центральная «обочина» рынка напоминала пашню, не причесанную бороной. Это рождало определенные ассоциации. Так CD-диски в незамысловатых самопальных черно-белых конвертах принимаешь за пакетики с семенами. Но приглядишься (дальнозоркость в помощь), нет – как есть архив шансона по 70 рублей за штуку. Правда, кроме желания обладать этим добром, надо иметь на ногах еще и резиновые сапоги или галоши, чтобы подобраться.  Не нашлось ни того, ни другого.

Но и отступать поздно, так что осторожно, глядя не только на товар, но и, главным образом, под ноги продолжаешь – где-то прискоками, путь.

Эстетика – дело третье

Что касается товара, то в общих чертах его представляет каждый, кто бывал на той же Книжке: в основном повидавшая немало на своем веку разного рода утварь, да в последнее время – завал одежды с финальных распродаж секонд-хенда. Правда, на Гудованцева товарец попроще, а местами вообще напоминает площадки вторчермета. Вспомнил, что недавно требовался напильник, а дома не оказалось. Обрадованно, что сейчас вот обзаведусь инструментом, стал присматриваться, и в итоге оказалось, что сплошь и рядом напильники в прямом смысле бэушные – «лысые», в лучшем случае – шершавые, то есть годятся лишь в качестве пемзы.

- Неужели, кто-то такое… берет? – интересуюсь у продавца.

В ответ мужчина сначала пожимает плечами, с которых наподобие бурки свисал резиновый плащ от ОЗК (общевойсковой защитный комплект – ред.), потом подает голос:

- Зато недорого. Это же «нищий базар»…

- Нищий?

- Да. Так тут говорят. У кого с деньгами порядок, те в магазины идут, а не сюда.

- Если два беру, по пятьсот отдашь? – вклинивается в наш беспредметный разговор гость из Средней Азии.

Перед этим они с товарищем щелбанами тестировали бывшие в деле топоры времен СССР, прислушиваясь к звучанию металла. Гастарбайтеры обзаводятся инструментом.

Но «король вторчермета» несгибаем, как его лом:

- Да хоть десять бери, все одно по семьсот. Через неделю они уже по восемьсот будут.

Неподалеку четверо мужчин на незнакомом языке обсуждают покупку одним из них шумовки. К слову, добрую половину покупателей составляют выходцы из южных стран. Их интерес понятен, обустроится на новом месте без особых вложений, для них главное функционал, эстетика – дело третье.

Просрочка и «Ханаанский бальзам»

Взгляд скользит по развалам, как отстегнувшаяся лыжа с горы – ему не за что зацепиться. Такого рода шопинг начинает тяготить, хотя обычно на блошке время летит незаметно. И уходишь с чувством чего-то упущенного, так бывает когда либо опоздал на киносеанс, либо пришлось уйти не досмотрев.

Светлым пятном на общем сером фоне выглядит нагромождение мебели типа, как выражался Остап Ибрагимович, «Гей, славяне!». Конструкцию венчает скворечник за пятьсот рублей. Весна как никак.

Слегка ободренный следуешь дальше. Впрочем, благодушие вскоре улетучивается. У стадиона, обустроенного, судя по его виду и состоянию, в те же времена, что и товар, обложивший его периметр, торгуют едой.  В коробках: макароны, консервы, мясомолочная продукция, кондитерские изделия, напитки – все навалом и вперемешку… Товар идет ходко, судя по тому, как умешена грязь на подходе к выкладке.

Подозрения оправдываются, при взгляде на сроки реализации – просрочка. Например, у ряженки и йогурта они истекли еще месяц назад – в начале февраля. Люди сомневается, но берут. Бесценок заставляет смирится с тревогами за здоровье…

- А не отравимся? – не может сдержать вопроса покупательница.

- Сами этим питаемся, – бодро и уверенно, как удачно списавший со шпоры двоечник, отвечает продавец просрочки и потом со смехом добавляет. –  Никто еще не возвращался.

Товарки дружно подхватывают ржание. Они вообще показались самыми жизнерадостными людьми на барахолке. Оно и понятно, делать деньги из того, чего как бы в определенном смысле уже нет (или не должно быть), занятие прибыльное. Потому и от такого веселья становится грустно. Одно дело, когда со свалки здесь оказываются топоры с кувалдами и совсем другое – продукты.

Перед женщиной преклонных лет бутылка денатурата в ушедшей ныне в небытие таре среди трикотажных колготок и романа «Поцелуй не для прессы» смотрится, как Patek Philippe на руке механизатора.

- Откуда такое добро?

- Сестра старшая умерла от нее вот осталось с советских времен, – с готовностью отвечает хозяйка редкого товара, обрадованная интересом. –  Один мужчина просил, а сам и не приходит. Не знаю для чего ему. «Очень надо», – говорил. Вот приперла, а он глаз не кажет. А бутылка тяжелая ведь, таскать-то зря. И разбиться может. В шерстной носок вот укутываю. Может, возьмете? Триста рублей. Всего…

Триста рублей, для «нищего рынка» это цена категории «люкс». Мотаю головой. Подумалось, что воскресший на какое-то время Венечка из «Москва-Петушки» мог наведаться сюда в поисках важного ингредиента для одного из своих фирменных коктейлей «Ханаанский бальзам». Сбаламутил бабулю и пропал. Теперь уж навсегда. Но делится невеселыми мыслями не стал. Пусть ждет. Надежда, ей, а даже не выгодой, тут движимы большинство.

Дежавю

Мужчина с женщиной пенсионного возраста разложились чуть на отшибе. Отрезы ткани, клубки шерсти, несколько пар обуви, журнал «Работница» за 1982 год и справочник «Лечебные травы Азербайджана».

За пять метров «авиационного брезента» просят тысячу. Ветеран 22-го завода, говорит, что материал шел на палатки для аварийного комплекта экипажей бомбардировщиков. «Взял в 90-е в счет зарплаты, думал, пригодится. Да так и пролежал. Может, возьмете? Натуральная ткань, никакой синтетики. Сейчас такой не делают», – нахваливает «эксклюзивный» товар мужчина.

У меня эффект дежавю.

- А на Книжке вы не торговали? Мне кажется, мы там с вами прежде общались?

- Возможно. Сегодня вот сюда с женой решили сюда приехать.

- Многие оттуда сюда перебираются, – подхватывает разговор супруга. – Здесь, говорят, больше спрос на простые вещи. Пока, правда, не особо ощутили. Хотя здесь, когда расплачиваются, деньги пачками из кармана достают, а торгуются за копейки.

Желаю на прощание удачи.

- Да какая тут удача, – сокрушается бывший авиастроитель.

Удача на них с женой сегодня глаз не положила.

Дежавю. Не раз приходилось ловить себя на мысли что когда-то уже был в такой ситуации и этом месте прежде. Потом лишь понял, что дело в том, что посещения барахолки (именно такое подзабытое уже слово более полно советует действительности, а никакая не блошка), мысленно возвращало в 90-е и начало 2000-х. В те времена такие торжища стали делом обыденным. Один в один, не хватало лишь крепких парней с бритыми затылками в трениках и черных кожаных куртках, собирающих дань с торговцев. Ну еще тогда пьяных и мата было больше.

Вот только никакой душевной радости это путешествие на машине времени не вызывало. Без крайней нужды совершать его не посоветуешь.

Если только в качестве каприза тем, кто неистово ностальгирует по той эпохе. И как тут не вспомнить опять же героя Венедикта Ерофеева с его комментариями с к любимому напитку: «Пить просто водку, даже из горлышка, – в этом нет ничего, кроме томления духа и суеты. Смешать водку с одеколоном – в этом есть известный каприз, но нет никакого пафоса. А вот выпить стакан «Ханаанского бальзама» – в этом есть и каприз, и идея, и пафос, и сверх того еще метафизический намек». Только здесь после каприза – точка.

По первым впечатлениям подмывает призвать власти поставить точку и в самой деятельности барахолки на Жилплощадки. Смыть в прямом смысле грязное пятно с лица города, которое уж точно его не красит. Но тогда возникает резонный вопрос – куда со своей надежной деваться не барыгам, а простым людям, несущих на Гудвинцева свои пожитки в надежде выручить хоть что-то. Отнимать надежду немилосердно. Тогда, может, пусть питают ее в более достойных условиях?