Я никогда больше не буду танцевать вальс. В закрытом танце для двоих осталась только партнерша. И больше не сосчитать «раз-два-три, раз-два-три», только «раз…»…
Он годился мне в отцы - уже в возрасте, но моложавый, стройный и подтянутый начальник соседнего отдела. Встречая меня в коридорах, вежливо здоровался и только. Подчиненные его просто обожали за справедливость и ра-зумный подход к делу. Дисциплина в отделе была почти армейская, ну, насколько это было возможно - коллектив наполовину состоял из женщин. Его имя Виктор говорило само за себя - он был ПОБЕДИТЕЛЕМ всегда и во всем.
В нашей конторе служебные романы возникали стихийно, так же стихийно и заканчивались. Казалось, Виктор никому не симпатизировал и никого не выделял из подчиненных, ко всем относился ровно. Знаю, что не одна из наших дам стремилась завлечь его на чашку кофе… Но безрезультатно.
А тогда, 7 лет назад, накануне Нового года, мои мастера монтировали сложное оборудование в офисе. И шел сбой за сбоем - программы не работали, соединения не соединялись… такой дурдом! Увидев меня, жутко расстроенную, в коридоре, Виктор остановился и спросил в чем дело. И я рассказала ему про то, что внедрение новой сети откладывается, что монтажники плохо вообще понимают смысл задачи и что я явно не справилась и теперь меня уволят.
Виктор усмехнулся, прошел со мной к монтажникам и, сам принялся подключать аппаратуру. В результате в положенный срок все работало, печатало и светилось!
Корпоративный Новый год все встречали в ресторане. Несмотря на плюсовую температуру, площадь перед рестораном была украшена ледяными сказочными фигурами, которые подтаивали.
Мы часто выходили из ресторана подышать свежим воздухом и повеселиться у елки. Мои приятельницы-коллеги строили глазки сослуживцам, и через некоторое время образовалась компания: три дамы и двое мужчин. Я ощущала себя неловко - дома меня ждали ребенок и муж.
Уже после 23 часов, когда мероприятие закончилось и все стали разъезжаться по домам, в гардеробе я увидела Виктора. Он спросил меня:
- Вы сейчас домой?
- Хотелось бы. Надо только улизнуть от вон тех, - я кивнула в сторону веселых и настроенных на дальнейшее продолжение четверых не совсем трезвых людей.
- Я могу вам помочь, - он улыбнулся. - Идите на выход, а на стоянке за площадью я вас буду ждать. И подвезу.
Через пять минут я уже была на стоянке. В его машине играла музыка, мы начали говорить ни о чем. И вдруг он подхватил меня и повел в туре вальса. Я рассмеялась, но мой партнер серьезно посмотрел в мои глаза и начал напевать: «Ночь коротка, спят облака, и лежит у меня на ладони незнакомая ваша рука».
Он вел меня уверенно и красиво, плавно кружа и не сбиваясь с ритма. И я доверилась ему, и это было совершенно незнакомое чувство - быть слабой в сильных мужских руках. Мы вальсировали на стоянке под музыку падающего снега, согретые светом уличных фонарей, и мне казалось, что лучше этой ночи у меня в жизни не было.
На капоте машины Виктор разложил апельсины и виноград, откуда-то появилась бутылочка «Шардоне». Пила вино только я, он сказал: «Я должен довести тебя домой целой и невредимой».
Затем целый час разговаривали и бродили по набережной Казанки, он поддерживал меня за локоть. Ужасно не хотелось домой.
В машине мне сказал:
- Я помню каждый день с тех пор, как ты пришла к нам на работу. Ничего не могу обещать - я женат, моей дочери столько же лет, сколько и тебе. Но я всегда буду помнить эту ночь.
Он отвез меня домой, я сама поцеловала его на прощание.
Через несколько месяцев мы стали любовниками. Сталкиваясь в коридоре и на планерках, заливалась краской, и передо мной всегда стояла эта картина - желтый электрический свет фонарей, белые точки снежинок и наш вальс.
Я попросила развода у мужа - не смогла ему лгать. Сказала, что встретила другого и что впервые поняла, как был не прав Некрасов, восхваляя женскую силу и удаль. Женщина должна быть слабой, сильным должен быть мужчина.
Узнав о том, что я развелась и меняю работу, Виктор все понял. Я не просила его принимать решение. Ценила то, что его не надо было ни о чем просить, - он и так делал все так, как было надо. Снял мне с ребенком квартиру и обещал сам платить, позаботился о том, чтобы на новой работе у меня было все хорошо, часто звонил, проводил вместе с нами вечера и выходные.
Мы не затрагивали болезненную для меня тему его семьи. Если ему было надо - он уезжал, а я не просила его остаться. Зачем? Он же мужчина. Должен сам все решать.
Год спустя после моего развода мы с ним поехали отдыхать. В ювелирной лавочке где-то на кривой улочке старого города в Анталье я увидела кольцо с аметистами и примерила его. «Мой размер!» - я повернулась к нему, сияя улыбкой. Виктор кивнул, улыбаясь.
Еще через полгода он сказал:
- Я подал на развод. Завтра соберу вещи и перееду к тебе.
Я ждала его два месяца. Боялась набрать номер телефона и услышать холодное «Алло, вы ошиблись номером». Не могла позвонить его сослуживцам, чтобы узнать, как он. Я отчего-то вдруг поняла, что Виктор ушел из моей жизни навсегда. Не верила в то, что он бросил меня. Потом собрала вещи и уехала к маме, несмотря на то, что за квартиру он заплатил на полгода вперед.
Про то, что он погиб в аварии, направляясь ко мне, мне рассказала его дочь.
Мы сидели в кафе напротив друг друга. Она очень похожа на него, и ее глаза, напоминавшие мне его, печально смотрели на меня:
- Я думала, что буду вас ненавидеть. Он хотел уйти от мамы к вам. А потом погиб. Нам позвонили из ГАИ и сказали, что его больше нет. Мама не поехала, она была очень зла на него. Поехали мы с мужем. Муж забрал его вещи из машины, точнее, из того, что от нее осталось, - «КАМАЗ» столкнул его с набережной. Мой муж предложил сообщить вам, но мы с мамой были против - так ненавидели вас. А недавно я поняла, что папа был счастлив с вами. Он сказал мне перед тем, как поговорить с мамой о разводе, что любит вас. А я ответила, что он предатель и что ненавижу и его, и вас. Если бы он не был расстроен в тот день, может быть, смог заметить тот «КАМАЗ»...
Я потрясенно молчала.
- Вы разрушили нашу семью. Но папа вас любил. Мой муж сказал, что любовь прощает все. Он нашел это в папином кармане.
На стол легла бархатная коробочка. Я открыла ее и зажмурилась - искристый блеск аметистов кольнул мои глаза. То самое кольцо.
- Где его похоронили? - едва смогла я спросить.
- На родине, не здесь. Вам не надо этого знать, - она повернулась ко мне спиной и ушла.
Вальс - закрытый танец для двоих. Она доверяет себя партнеру, а он ведет ее в неспешном и красивом водовороте чувств и движений. Раз-два-три, раз-два-три…
Я никогда больше не буду танцевать вальс. В закрытом танце для двоих осталась только партнерша. И больше не сосчитать «раз-два-три, раз-два-три», только «раз…»…
Я никогда больше не буду танцевать вальс...
