Теплым августовским вечером Вера возвращалась от своей институтской подружки, которая как бывшая трущобница получила квартиру и наконец-то заманила ее на запоздалое новоселье. Район новостроек Вере не нравился: неуютно как-то, не устроено, да еще и фонари горят через два пятый. Так и пробиралась она в сторону автобусной остановки, чертыхаясь и спотыкаясь о разбросанный всюду строительный мусор и «забытый» строителями инвентарь. Впереди уже мелькала спасительная остановка, как вдруг Вера заметила у подъезда, мимо которого проходила, одинокую фигурку на скамейке. Время позднее, рядом никого нет, и только маленькая девочка с огромными бантами, в которых яркими искрами отражался неверный свет уличного фонаря, сидит и хрустит себе карамелькой «Чупа-Чупс». Вера просто не могла пройти мимо. Присев перед малышкой на корточки, она спросила:
- Как тебя зовут?
- Лена.
- А почему ты тут одна?
- Я не одна, со мной Гали.
Какие Гали? Вокруг ни души. Что же делать? Оставлять девочку одну в такую темень нельзя.
- А Гали - твои подружки?
- Гали - мой пес!
Все стало ясно слишком поздно. Вера оцепенела от низкого утробного рычания, раздавшегося за спиной. Она повернула голову и нос к носу столкнулась с большим догом, который многозначительно демонстрировал свои клыки. И неизвестно, сколько времени они просидели бы друг против друга, если бы с крыльца не прозвучало строгое: «Гарри, ко мне!»
Суть последовавшего за этим диалога сводилась к тому, что Вера не переставала возмущаться по поводу огромных беспризорных собак, бегающих без намордника, а папа Лены и хозяин пса пытался вставить несколько оправдательных фраз, из которых следовало, что он как раз пытался найти ошейник в бедламе, связанном с переездом. Когда страсти поутихли, мужчина, все еще чувствуя себя виноватым, предложил Вере проводить ее до остановки. И она, к своему удивлению, согласилась.
Виктор оказался приятным собеседником. Майор в отставке, он вместе с дочерью и собакой перебрался к теще в Казань сразу после смерти жены. И теперь смыслом всей его жизни была Леночка, которая в пять лет знала наизусть все сказки Пушкина, бегло говорила на английском и делала по утрам дыхательную гимнастику по системе хатха-йоги. Все эти сведения Верин провожатый выдал ей в течение тех пяти минут, что они провели на остановке в ожидании автобуса. «Вот только с буквой «р» у нас пока проблемы - никак она Ленусе не дается». «Я заметила, - задумчиво сказала Вера, - а знаете что, приводите ее к нам в логопедический кабинет». И уже буквально в щель закрывавшейся автобусной двери просунула свою визитку.
Логопедом Вера работала давно, и работа ей нравилась. Да и о чем еще кроме любимого дела может думать тридцатипятилетняя женщина, которая живет одна, считает себя ярой феминисткой и давно уже дала себе клятву - «больше ни один представитель того низшего класса, что гордо именует себя мужчинами, в ее жизни не появится». Непонятно ей самой было одно - почему она вздрагивает от каждого телефонного звонка, который раздается в приемной, и ловит себя на мысли, что ей, бестолочи такой, надо было дать не рабочий телефон, а домашний.
Новый год праздновать решили старой командой - Вера, Натали со своим Пашунчиком и Стас с Ольгой. Наташка как раз заскочила к Вере обсудить программу праздника и всучить ей подозрительного вида вечернее платье из своего очередного турецкого завоза. Вера уныло рассматривала в зеркале свое отражение в «супернаряде» из черного шелка с нашитыми по лифу бусинами и про себя констатировала тот факт, что декольте могло бы быть и поскромней. Натальину тираду, весь смысл которой сводился к тому, что платье на Вере сидит бесподобно и деньги отдавать за него можно будет в несколько заходов, прервал вежливый стук в дверь: «Вера Николаевна, вас к телефону».
- Вера Николаевна, это Виктор, вы, наверное, меня не помните?
- Помню, вы папа Лены. Решили записаться на прием? - ровным голосом спросила Вера, а у самой мурашки побежали по коже.
- На какой прием? Ах да, вы же логопед. «Р» мы теперь выговариваем, просто я от безвыходности звоню. У нас несчастье, а в городе, кроме вас, знакомых больше нет. Нашу бабулю вчера «неотложка» увезла с инсультом, надо в больнице около нее дежурить, а у Леночки температура... - все это он выпалил скороговоркой и совсем тихо добавил:
- Пожалуйста, помогите.
- Подежурить в больнице или с Леночкой посидеть? - просто спросила Вера.
* * *
- Тетя Вера, а Дед Мороз правда любой подарок может сделать? - голос у малышки был звонкий, а на букве «р» просто рокотал, и чувствовалось, что «рэканье» доставляет ей огромное удовольствие.
- Пррравда, - со смехом поддразнила девочку Вера.
- Мое желание выполнить надо обязательно, а то я на него жалобу на почту пошлю.
- Леночка, детка, разве можно жаловаться на Деда Мороза? Да и почта тут ни при чем.
- При чем, при чем, - настаивал ребенок. - Это значит, они ему письмо не передали.
- Какое письмо?
Виктор, приехавший от тещи, которую назавтра должны были выписать, в ответ на Верин рассказ молча протянул дочкино письмо, где по-русски (для Деда Мороза) и по-английски (на всякий случай для Санта-Клауса) было написано: «Хочу, чтобы моей мамой была тетя ВЕРА». Имя Верино было написано все с заглавных букв, обведено несколько раз и подчеркнуто жирной линией, чтобы Дед Мороз или Санта-Клаус чего-нибудь не напутали.
Мария ПЕТРОВА.
