"ДЕНЬ ВАРЕНЬЯ" ЯГОДКИ
Галка принесла бюстгальтер, Женька - очень миленький халатик, Валька - туалетную воду французскую, которой все мы тут же обрызгались, а пьяненькая Женька (уже успела, не дотерпела, по дороге где-то приняла) чуть не уронила флакон в салат. Я - как мне и было заказано - сахарницу. А то именинница, которая все еще плескалась в ванной и наводила марафет, чуть не из старой консервной банки песок насыпала. Почему-то не жили у нее долго именно сахарницы из всех сервизов.
Ягодка - потому что Ягодина. А нынче - "45 - баба ягодка опять". Раз в год мы все неукоснительно собираемся - у Ягодки, на "дне варенья". Не помню случая... ах нет, однажды было - усеченным составом собрались: Галка тогда в больнице лежала.
- Ну что она так долго марафет наводит? Для кого старается?
- Мало ли. А вдруг? - хмыкнула Галка, домывая под краном молодую картошку.
- Ой, ой, ой, - запела Валька. - Можно подумать!..
- Ехидна ты, Крылова. И всегда такая была. В шестом классе мне алгебру не дала списать, - укоризненно произнесла Галка. - Может женщина надеяться?!
- Должна! - подтвердили мы с Женькой.
Женьку жалко - у нас у всех дети, у нее никого, у нас мужья хоть иной раз имелись-возникали, а у кого и любовники, а ей все как-то не давалось. Так, периодически. Живет с тремя кошками, давно махнула на себя рукой. Пьет, конечно же. А как иначе?
Валька из нас самая благоустроенная. И мужик ее удачно "вписался в поворот", то есть в новую экономическую политику, успел наловить рыбки в мутной воде. А вот чего злорадничает и ехидничает? Можно подумать, ей тут хуже всех.
Мы с Галкой - ни то ни се. Более или менее, но больше менее, чем более. Я понятно выражаюсь? Я нынче на грани развода, но с туманной перспективой на третий брак или что-то в этом роде, а Галка развелась три года назад - тогда и загремела в больницу: достал муженек, чуть не уморил. Вся в детях, клушечка наша, сама доброта. И вон картошку молодую свою с дачи приперла - специально для "дня варенья" моталась. И ближе всех с Ягодкой - и живут на одной лестничной площадке с детства, мы-то все разбрелись кто куда.
- Ну скоро ты там?! Сейчас все выпьем! - заорала Женька. - Без тебя начинаем!
- Убью! Держите там Синицыну, уже вылезаю, - донеслось из-за двери.
Не знаю почему, но именно Ягодка "держит" нас всех, таких разных. Ни у кого другого ведь не собираемся, Валька - та вообще из другого нынче круга, до нас - снисходит. У Женьки негде и не на что, у нас с Галкой вроде и есть где и на что - а вот... Только здесь, у Ягодки нашей. Аура, что ли, у нее какая-то? Жизнь не сахар, но не сломалась, не скурвилась и не спилась. Пять лет ухаживала за парализованным отцом, хотя вполне могла спихнуть в дом престарелых инвалидов, тем более такого папеньку. Мы-то помним, как он ее в детстве гонял, да мало того: не родной вовсе, а отчим. Муж тоже, как у Вальки, вписался было в новые времена. Тоже, да не совсем: Валька мертвой хваткой своего держала, чтобы не сбежал от нее с появившимися деньгами, а Ягодка вожжи отпустила - и укатил от нее ее Петров на новенькой иномарке с новенькой девицей. Только ручкой помахал, козел.
С сыном проблемы. Впрочем, у кого их нет - с нынешними-то сыновьями? Ладно, о детях не будем, о грустном - в другой раз. А вот завелся - иного слова не подберешь - у Ягодки нашей год назад полюбовник. Очень загадочная личность. Возит ее на дачу, моет в бане-сауне, кормит пельменями собственного производства, не пьет-не курит и ей не дает. Про себя ничего не рассказывает, про нее ничего не спрашивает. Ну явно не свободный. Нам не показывается, в дом не заходит, ее никуда, кроме дачи, не приглашает. Никакой материальной помощи не оказывает. И даже не предлагает для приличия - Ягодка бы отказалась, с ее характером. Жлоб.
- Ягодка, - пристаем мы к ней, - и устраивает тебя такая ерунда? Зашел бы как-нибудь, по-человечески, выпил-закусил? Боится, что мы к нему с вопросами приставать будем - так дурак: что мы, женатых мужиков не видели, что ли?! И потом: ну, сауна, ну, пельмени. А вот чего серьезного по жизни - так ведь не обопрешься на такого! Даже телефона его она не знает. Сам звонит и "вызывает"! Тоже мне, "девушка по вызову"...
- Так в том-то и дело, - резонно говорит Ягодка, - что не девушка. И на что мне, старой лошади, еще рассчитывать? Чтоб на Канары свозил, да? В ресторан? Туда молоденьких водят-возят. И за такого судьбе спасибо!
А и тоже ведь верно. Ну, короче, что-то пропал ее ухажер пельменный. Уже месяца полтора как "вызовов" не поступало. Храбрится Ягодка, говорит: ну и ладно, ну и хрен с ним, со старым козлом (лет под шестьдесят ему, по прикидкам Ягодкиным, выходит)!
А сама тоскует. В двадцать лет тебя бросили, в тридцать или в сорок - разница есть? Прикиньте, кому уже есть, с чем сравнивать...
Вот и мылится, вот и марафетится Ягодка наша: надеется. Должна ведь женщина надеяться все равно, верно?
О! Вышла наконец Ягодка наша цветущая. Ну, быстренько, быстренько, быстренько! По первой, за именинницу! Между первой и второй - перерывчик небольшой, между второй и третьей и того меньше. Резво пошло.
Ах, да что там описывать сугубо женские застолья! Сами, небось, проходили. Напились, наелись, напелись. Женька на гитаре хорошо играет, выдала свой коронный романс: "Я уеду, уеду, уеду, не держи, ради бога, меня, по гусарскому доброму следу разогнав вороного коня..." И так далее. Галка, естественно, разревелась после пятой: у нее слезы близкие, мы привыкли, это не страшно. Валька помалкивала до поры до времени. Именно до поры до времени - случая не было, чтобы Крылова не начала в разгар веселья кого-нибудь "учить жизни" - но это тоже не страшно, тоже привыкли.
Я позвонила домой. А потом - "недомой". Оба были на месте, и оба - что характерно - устроили мне по истерике: где-то шляюсь и пью без них. В принципе, можно было бы кем-то из них наш бабский коллектив разбавить, оба тут известные, ничего страшного. Но как-то оно... без мужиков так без мужиков! Тем более - с Ягодкиной ситуацией - нетактично с моей стороны вышло бы.
Храбрилась-храбрилась наша Ягодка... а глаза-то на мокром месте. Не звонит ведь, "хрен старый"! А знает про "день варенья", помнить должен во всяком случае. Значит, все. Значит, конец. Окончательный.
И черт побери мой пьяный язык! Ну зачем я ляпнула... Даже не помню точно, как именно: мол, баба с возу, кобыле легче, что ли...
Ягодка-то ничего, а вот Крылова словно только того и ждала, словно фитиль я ей подожгла: завелась! И дура она, Ягодка то есть, и бестолковая, и мужика упустила, пока с чужим паралитиком зачем-то возилась, и жить никогда не умела, потому и... вот!!!
Ягодка и вставить ничего не успела - Женька, прилично накачанная уже - на Вальку: ах ты, гнида новорусская, заткнулась бы, чей тут хлеб ешь?! И перешла на чистый мат.
Мы с Галкой не знаем что делать, Женька вот-вот Вальке в физиономию вцепится, та визжит надсадно, что "ноги ее больше в этом гадюшнике не будет". Тут Ягодка вскочила, уши зажала, из комнаты вон, Галка Женьку держит, я - Вальку...
Хорошо посидели, одним словом. Неизвестно, каким еще кровопролитием все это кончилось бы, если бы... догадайтесь с трех раз, что произошло.
- Девочки! Де-во-чки!!! - Ягодка стояла на пороге комнаты, прижимая к груди телефон. Глаза ее, все в мокрых потеках от туши, светились счастьем.
- Девочки! Позвонил! Через полчаса будет! Девочки, милые, не забыл!
Немая сцена. Ах, Ягодка, Ягодка ты наша.
Вы можете не поверить, но "дамский бокс" увял как-то очень быстро и сам собой. Вы можете не поверить, но когда вновь накрашенная, сияющая Ягодка убыла есть пельмени и париться в сауне со своим козлом старым, Валька с Женькой принялись реветь и целоваться. А мы с Галкой, глядя на все это слезоточение, тоже хлюпали, вспоминая все хорошее и все плохое, и все, что вспоминалось.
И все мы верим, что ровно через год, что бы с нами ни случилось - если только не заболеем и не помрем - снова будем здесь. У Ягодки. На "дне варенья". Потому что аура у нее, наверное, такая.
Мария ЛАВРЕНТЬЕВА.
