ФРАНЦУЗСКИЙ КОНЬЯК
Эта бутылка стала легендой дома. Или, если хотите, семейным скелетом в шкафу. По крайней мере Сергей Николаевич еще с тех времен, когда его звали Сережей, склонялся к последнему.
Откуда дед принес этот коньяк, не знали ни бабушка, ни отец, ни мать. Была версия, что с войны. Дед брал Берлин вместе с маршалом Жуковым. Правда, начитанный Сережа сомневался, что в Берлине 1945-го бутылки с коньяком валялись где попало. Измученный жизнью и начальством Сережин отец добавлял, что коньяк мог попасть, допустим, в руки того же маршала Жукова, но чтобы его хлестали из горлышка рядовые пехоты - очень сомнительно. Дед загадочно улыбался.
Семейные посиделки за чаем тоже были традицией. Коллектив обменивался своими мечтами. Дед мечтал посадить на даче можжевельник. Мать надеялась наконец-то поехать в Сочи. Отец - чтобы начальника отдела послали на повышение, на пенсию, к чертовой матери и он перестал отравлять ему жизнь. Бабушка - купить стиральную машину-автомат. Сережа хотел игрушечную железную дорогу производства ГДР за 270 рублей. Мечты были несбыточными. Открытие бутылки таинственного коньяка планировалось приурочить к любому из материальных воплощений грез.
Первой своего добилась бабушка. Путем бесконечных ужиманий семейного бюджета и существенной помощи деда, получавшего пенсию ветерана войны, машину купили. Бабушка набивала туда белье, садилась рядом с газетой. Если ее звали, она говорила:
- Не мешайте, я стираю.
Коньяк решили не открывать. Подумаешь, стиральная машина!
Вторым повезло отцу. Тиран-начальник ушел на пенсию и рекомендовал отца на свое место, что привело к радостной переоценке его личности. Коньяк опять открывать не стали, так как сочли карьерный взлет логичным, хотя и несколько запоздалым. А выпить стоило только за удачу.
Начальственный оклад позволил осуществить мечты мамы и Сережи. Супруги съездили в Сочи. Коньяк сохранил неприкосновенность, потому что в Сочи было домашнее вино и вообще не тот случай. Сереже купили железную дорогу, которую обмыли лимонадом, потому что еще ребенок.
И, наконец, дед вырыл где-то можжевельник и посадил на даче. На предложение открыть заветную бутылку он ответил ухмылкой и нечленораздельным ворчанием.
***
Дед и бабушка умерли тихо, один за другим. Отец снова пошел на повышение, по утрам за ним приезжала уже черная "Волга". Мама стала домохозяйкой и часами болтала по телефону. У Сережи пробились усы, он научился брать три аккорда, курить и целоваться. В совокупности с длинными волосами и индийскими джинсами это создавало ореол загадочности, что девчонкам нравилось.
Все события воспринимались как должное, и коньяк снова сохранил неприкосновенность.
***
Когда Сережу забирали в армию, забронзовевший начальник-отец почувствовал неуверенность. Он что-то мямлил про мужской долг, тер руки. Мама тихо плакала. Наголо побритый призывник напоследок набивал желудок пирожками и их успокаивал.
- Вот вернешься мужчиной - откроем коньяк! - уверенно говорил отец.
Как положено, Серега вернулся через два года. Он вырос на целую голову, сильно раздался в плечах и на гражданский мир смотрел с прищуром. На радостное кудахтанье родителей и неловкую попытку отца свернуть голову злосчастной бутылке он ответил снисходительно:
- Да ерунда... подумаешь, из армии вернулся...
***
Через пять лет Сергей закончил институт и серьезно влюбился. Избранница - курносая одногруппница, отчаянно крутила хвостом, чувствуя скорое замужество. А отец вышел на пенсию. Черная "Волга" возила другого начальника. Пенсионеры же ездили на электричке на дачу и ковыряли землю под сенью разросшегося дедова можжевельника.
Сергей женился на другой, попроще и поскромнее. Свадьбу справили тихо, потому что отец серьезно заболел и было не до форумов. Коньяк медленно покрывался пылью и, в соответствии с правилами, превращался в коллекционный.
Ребенок родился через год, то есть почти мгновенно. День рождения почти совпал со смертью отца. На поминках пили водку.
***
Дальше годы закрутились, как электросчетчик при включенном утюге. Мать стала спокойной старушкой. Жена Сергея Николаевича - начальника того же отдела, где маялся его отец, раздобрела. Ребенок, по словам главы семьи, рос хулиганом и паразитом, по мнению женщин - лапушкой.
Про коньяк как-то забыли. Серьезных событий в жизни не происходило, текла она ровно, только иногда вздрагивала, как стрелка тахометра. Маленький паразит-лапушка превратился в большого. Пришел его черед служить Родине. Сергей Николаевич, полысевший и ссутулившийся, сидел с сыном на кухне и что-то толковал про то, как он в свое время... а сын снисходительно слушал. Наконец спросил:
- Пап, а там, в шкафу, бутылка стоит. "Соснас" написано...
- "Коньяк", бестолочь, это по-французски...
- А что он стоит-то? Давай врежем с мамашей? И бабке дадим пробку понюхать...
Сергей Николаевич вздохнул. Что жизнь уже прошла, он понял давно. Все ее яркие события были достойны открытия бутылки и распития светло-коричневой, острой и ароматной влаги. И покупка стиральной машины "Вятка-автомат", содранной, как гласила народная молва, у итальянцев. И поездка в Сочи - первая и, кстати, последняя, потому что потом было недосуг. И рождение этого балбеса, который уже, черт побери, вырос, а значит, ты постарел, и это необратимо. И за здоровье матери - а для сына бабушки, которая, слава Богу, жива и, как все матери, радуется только за них, забывая, что сама от жизни ничего, по сути, и не получила. И, наконец, можжевеловый куст, который вымахал почти до крыши дачи и напоминает деда, такого же, как он, скромного, несуетливого, житейски крепкого человека.
Но хотелось чего-то еще, более яркого, удивительного, необычного. Быть может, жизнь приберегала это именно напоследок? И откуда-то издалека грядет огромное, как Нобелевская премия, событие и встреча в конкретной точке неизбежна?
Сергей Николаевич с удивлением чувствовал, что у него нет мечты. Все что он хотел, пусть и не совсем точно, но сбылось в свой черед, а значит, лично у него нет права нарушить покой старинной бутылки.
- Нет, сынок. Это - для тебя. Вот произойдет у тебя что-то такое, за что не жалко выпить столетний коньяк, и ты его откроешь.
- А ты, пап? А ты откроешь?
- Я, наверное, нет, - опять вздохнул Сергей Николаевич. - Хотя... кто знает?
Владимир СТЕПАНОВ.