— Ты же сам мне говорил, что вы с братом почти не общаетесь, — старалась сохранить спокойствие Алсу.
— Да, все так, но это ничего не меняет, — устало отвечал супруге Альберт.
— Мы же столько времени себе во всем отказывали, — напомнила мужу Алсу. — Я же не возражала. Отпуск на даче, а не на море? Да без проблем. Обойдемся без машины? Многие так живут. А теперь ты так спокойно мне говоришь, что нам нужно отдать все деньги твоему братцу? Который с тобой не общается из-за своей женушки?
Альберт водил ложкой в тарелке по кругу. Прохладная окрошка, так радующая в жару, не лезла в горло.
— Родная, неужели ты не понимаешь? — с отчаянием в голосе спросил он. — Он ведь брат мой, как я могу оставить его в этой ситуации? Родители пожилые уже, их беспокоить нельзя. Остаюсь только я.
— Мы же ипотеку хотели брать. Опять на взнос три года будем копить? Ведь не убьют его из-за этих денег!
Мужчина тяжело вздохнул:
— Не убьют, я думаю. Только в профессиональном смысле он станет нерукопожатным. Там такие люди, что не дадут ему больше заниматься серьезным делом. Хотя и наши деньги всех его проблем не решат. Но я не могу не помочь ему.
На глаза Алсу в очередной раз навернулись слезы.
— Хорошая моя, я не могу принять такое решение без тебя, — напомнил жене Альберт.
— Я надеюсь, что ты и для нашей семьи всегда будешь так стараться.
Альберт и Ильнур были братьями-погодками. Альберт был старшим, но Ильнур никак не хотел этого признавать, особенно после того, как перегнал брата в росте, став выше на голову.
Родители воспитывали их довольно строго, хотя и не всегда могли уследить за проделками мальчишек. Всего братьям доставалось поровну: и любви, и ласки, и наказаний. Отец приучал их к мысли, что за все проступки они несут общую ответственность. Альберта это не слишком радовало, ведь Ильнур попадался на проказах куда чаще. Но все это не мешало им любить друг друга братской любовью: с периодическими ссорами и взаимными тумаками.
Отношения Альберта и Ильнура несколько изменились, когда они стали подростками. Парни росли в обычном казанском дворе конца 90-х со всем вытекающим колоритом. Родители большую часть времени проводили на работе, а парни познавали жизнь в подворотнях. Было в этом и немало хорошего: дворовый футбол, озеро Кабан неподалеку, сады с яблоками в частном секторе совсем рядом.
Но и плохого хватало с лихвой. Многочисленные гопники считали себя хозяевами жизни в любом спальном районе. По их законам — понятиям — приходилось жить и совсем молодым пацанам.
Альберт в восьмом классе вдруг увлекся тяжелым роком. До этого момента он слышал только попсовенькие песни по радио, которые никакого отклика в душе не вызывали. А тут для него открылся целый новый мир.
Кто помнит, молодежь в то время друг друга классифицировала именно по музыкальным вкусам. Глупость несусветная, а что делать? Нормальному пацану следовало слушать блатной шансон, допускалось творчество незабвенного Цоя, в моде была электронная музыка.
А вот те, кто слушал хард-рок и хеви-метал, моментально получали клеймо неформала или нефора, в зависимости от района или города. И отношение к таковым у «нормальных» пацанов было жестоким.
К слову, Альберт старался не демонстрировать особо своих вкусов: не носил одежду с характерными принтами, не предлагал знакомым послушать любимую музыку. И тем не менее об этом как-то узнали на районе. С тех пор Альберту пришлось часто драться, а вместе с ним и Ильнуру. Брат заступался за брата, но младшему это было не по душе.
— Меня пацаны на районе из-за тебя не уважают, — выговаривал Ильнур.
А вскоре его затянули в группировку. В то время так было легче жить. Выделяешь мзду малую и выполняешь некоторые поручения — получаешь защиту. Вскоре Ильнуру поручили сторожить автостоянку. Денег не платили, зато посулили карьерный рост в группировке.
Проблемами запахло, когда стало понятно, что парковаться на стоянке желающих немного. После этого пацанам велели вооружиться шилом и под покровом темноты пройтись по дворам, протыкая покрышки.
Ильнуру хватило ума испугаться, а Альберт не сумел остаться в стороне. Братья отправились в подвал, где располагалась качалка. Там их ожидала группа парней постарше, которая и руководила подростками.
— Я не буду этим заниматься, — твердо заявил Ильнур.
— Тогда плати, — вяло ответил один из парней.
— И платить он не будет, — как можно увереннее сказал Альберт.
— Смелые? Брат за брата? — полувопросительно сказал тот же парень. — Ну тогда не обессудьте, от улицы просто так не отходят.
В тот день их крепко избили. Братья пытались отбиваться, но куда там. Потом последовал тяжелый вечер дома, когда они наотрез отказались рассказывать родителям о произошедшем.
Потом была армия и учеба в университете, свадьбы. Братья выбрали разные пути, но продолжали тесно общаться. Все начало портиться после женитьбы Ильнура.
— Она не такая, как мы, понимаете, — пряча глаза, говорил он про свою супругу. — Поймите меня правильно, люблю ее очень.
Его жена называла родственников мужа быдлом и считала лишним общение с ними. Ильнур приезжал к родителям один — тайком от нее.
Со старшим братом он почти не общался. И помощи не просил, когда пришла беда. Любимая жена, на которую была оформлена значительная часть бизнеса, вдруг исчезла со всеми вещами. Не забыла она и про деньги, оставив мужа с серьезными долгами. Тот крутился как мог, занимал и перезанимал, пытаясь спасти ситуацию.
— Вот, возьми, — протянул при встрече пакет Альберт Ильнуру. — Я подумал, что в таких обстоятельствах наличные будут актуальнее.
Глаза брата округлились.
— Откуда? Это что, квартирные? Не надо!
— Брось, заработаем еще. А ты разбогатеешь — отдашь. Если мы друг другу не поможем, то на фига жить вообще?
В глазах Ильнура блеснули слезы.
— Да я же… А ты…
— Не говори ничего. Просто возьми.
Спустя полтора года семья Альберта справляла новоселье.
— Хочу поздравить всех присутствующих с обретением дома! — многозначительно сказал Ильнур. — И дом этот стоит на серьезном фундаменте: любви, ответственности и взаимовыручке домочадцев.
— Ой, брось, — засмеялась Алсу. — Без твоей помощи мы бы разве такие хоромы купили?
