Гайша Ахметовна умерла легко. Утром сварила себе овсянку, села завтракать, уронила ложку - и все. Когда Майя пришла с работы, мать уже не дышала. Конечно, возраст, сердце, и было понятно, что скоро... но смерть матери - страшный удар. Похоронные хлопоты не позволяют остаться наедине с горем в первые дни - оно и к лучшему. По-настоящему тяжело становится позднее...
А через пару недель после похорон ей позвонил брат ее отца Борис Самуилович. Майя подумала: вот и дядя Боря совсем старенький стал - голос в трубке надтреснутый, а ведь он отца намного младше. Дядя сказал, чтобы Майя зашла как-нибудь к нему - есть одна вещь, которую брат Лев просил передать ей, но только не при жизни Гайши Ахметовны. Вот время и пришло. Лев Самуилович, отец Майи, умер семь лет назад. Конечно, Майя была заинтригована (что за секреты?) и через пару дней зашла к дяде.
Это оказался альбом с фотографиями. Альбом был старинный, обтянут зеленым сафьяном, с медными уголками и застежками. Похож на дорогую шкатулку. На первой странице фото: совсем молодой отец (едва узнала) и красивая девушка. Голова к голове - так любили снимать в середине прошлого века. Судя по костюмам, снимок довоенный. Девушка напомнила Майе кого-то. Когда поняла кого, спросила дядю, не родственница ли? Борис Самуилович вздохнул:
- Это Инна, первая жена твоего отца.
То, что отец уже был женат до встречи с ее матерью и овдовел во время войны, Майя знала. А вот фото этой женщины видела впервые, как и прочие в этом альбоме. Оказывается, отец с Инной поженились весной 1941 года и поехали в свадебное путешествие по майскому Крыму. Майя зачарованно рассматривала снимки, сделанные каким-то курортным фотографом на фоне моря и цветущих деревьев. «Белой акации гроздья...» Конечно, ее отец всегда, даже в пожилом возрасте, был весьма импозантен, дамы заглядывались, но она не представляла, насколько красив он был в молодости - под стать своей спутнице. И еще эта пара выглядела ослепительно счастливой. Любовь как будто окружала их светящимся ореолом. Странные эффекты возникают иногда на поблекших коричневатых карточках.
А что было дальше? Борис Самуилович рассказал. Война застала их в Харькове, где они жили, - у Льва была там комната в коммуналке. Обоих сразу мобилизовали. Льва - в инженерные войска, где он и провоевал до победы, Инну - во фронтовой госпиталь, она была врачом. В августе госпиталь попал в окружение - и все, больше никаких вестей. Но когда в сорок пятом Лев вернулся в Харьков, соседка по коммуналке сказала ему, что осенью сорок первого - город был уже оккупирован - здесь побывала Инна. Пришла одетая в штатское, совершенно измученная и... беременная. Вошла и сразу, в прихожей, опустилась на стоявшую там табуретку, настолько была обессилена. Соседка принесла ей воды, и когда та напилась, сказала, что всегда хорошо к ней относилась и зла не желает, но если Инна останется, то вынуждена будет выдать ее немцам, потому что советский офицер и вдобавок еврейка - все равно кто-нибудь выдаст, но тогда заберут и ее, соседку, за укрывательство, а у нее дети. Свои дети. Если заберут, дети погибнут. Этого нельзя, а потому - уходи. Инна немножко отдохнула, переоделась, взяла какие-то вещи и ушла. В неизвестность, полную и окончательную.
Удивительно, что соседка рассказала об этом Льву, видно, не чувствовала себя виноватой. Надо сказать, что у женщин во время войны была своя война - за выживание детей, и эта война была не менее жестокой. Случалось всякое, и часто средства не выбирали. Многие матери так до конца жизни и не посмели, постыдились признаться своим детям, какой ценой сохранили им жизнь в те дни.
Лев Самуилович предпринял все возможное и невозможное, чтобы узнать хоть какую-то информацию о пропавшей жене. Тщетно. Женился снова он только в конце пятидесятых.
Майя закрыла альбом и задумалась. Об отце и матери, о неизменной чуткости и бережности отца по отношению к своей болезненной супруге. Они прожили жизнь в редком согласии. Майя призналась себе, что ей случалось даже слегка завидовать матери - у ней-то самой с мужем бывают настоящие «карибские кризисы». И в то же время, когда отец заходил к брату один, наверное, перелистывал его, но домой не брал. Почему? Конечно, не хотел тревожить супругу сиянием молодой любви на старых снимках, но кроме того... Инна на снимках удивительно походила на нее, Майю! Не сказать, чтобы совсем одно лицо, но гораздо больше, чем обычно мать похожа на дочь, чем Майя на свою умершую маму. Как это могло получиться? Проще всего предположить, что отец выбрал в супруги женщину, похожую на погибшую любимую - но нет, хрупкая белокурая Гайша Ахметовна ничем не напоминала ту статную пышноволосую брюнетку! Майя подняла на дядю глаза:
- Дядя Боря, а может, мне это просто кажется?
Борис Самуилович грустно улыбнулся:
- Да нет, не кажется. Брат тоже всегда поражался. Сказал однажды, что Инна так вошла в его плоть и кровь, что это отразилось на дочке. Но вообще-то такого не бывает, сама знаешь. Не бери в голову.
Майя снова взглянула на зеленый альбом с медными застежками, вспомнила: у Бажова в сказе про малахитовую шкатулку жена Данилы-мастера родила дочку - лицом, статью и нравом вылитая Хозяйка Медной горы, которую Данила прежде любил. Так ведь это сказка. Но, видно, случается на белом свете такое, чего вообще-то не бывает. Очень редко, но случается.
Анна Сарычева
