С Амиром познакомили друзья. Ему было хорошо за сорок, но Гуле понравился - весь такой неторопливо-солидный, основательный. Красивая проседь, изысканный парфюм, ухоженный автомобиль. В отношениях не спешил, довольно долго они были на «вы».
Гуля попала под обаяние покровительственных интонаций его голоса, обещавших, как ей казалось, долгожданную добропорядочность. Правда, выяснилось, что Амир не разведен официально с прежней женой. Сказал - после того как дети выросли, их брак изжил себя. Жену интересуют уже только дети и внуки, и он давно мечтал встретить женщину, которая понимала бы его. Похоже, что встретил. Но страшно рубить с плеча, имеет смысл проверить отношения, убедиться, что они уживутся одним домом. В принципе, он глубоко уважает традиционные семейные ценности, так что со временем… Когда Амир переехал в ее квартиру, дочка Гули приняла его появление спокойно. Половина ее одноклассников тоже росли без отцов, и в свои двенадцать она знала, что у тридцатилетней матери должна быть личная жизнь.
Гуля жила с чувством обретенной счастливой защищенности от тревог и обид. Она торопилась с работы, старалась накрыть стол к ужину так, чтобы каждый вечер был как маленький праздник встречи после дня, проведенного порознь. Дочке тоже нравилось, что мама стала так вкусно готовить. На продукты Амир ежемесячно выдавал деньги. Выдавал не скупо, но этим и ограничивался его вклад в домашние заботы, что огорчало Гулю. Будто неродной. Как-то завела разговор, что ее старая стиральная машина барахлит, надо бы купить автоматическую, установить в ванной и потом сделать там ремонт. Амир отмахнулся – только не сейчас. Заботы, расходы… Сама знает – стройка у него. У Амира был участок в пригороде, и не торопясь, уже второй год, он строил коттедж. Так ей что же, вечно его рубашки руками стирать? Что ни день - дай свежую, положение на службе обязывает...
Однажды объявил, что они приглашены в ресторан на юбилей к сослуживцу. Гуля слегка робела предстать перед его коллегами, но ее приняли вполне доброжелательно. Только когда после застолья одевались, гардеробщица кинула рядом с ее курткой норковую шубу жены одного из сослуживцев. Поймав восхищенный, не без зависти взгляд Гули, не совсем трезвая дама довольно рассмеялась: "Муж подарил. При их заработках могут такие подарки делать… Законным женам, конечно", – и стрельнула глазами в Амира. Тот промолчал, Гуля тоже. Дома он долго ругал «ехидину, завистливую к молодости и красоте», хвалил Гулю за сдержанность. А та грустила. Ей-то казалось, что она как за каменной стеной. А стена – просто декорация вроде нарисованного на бумажке очага в каморке папы Карло. Не защищает. Значит, надо думать обо всем самой. Стала думать. И даже покупка Амиром стиральной машины уже мало что изменила. Поезд ушел.
Она узнала, что незадолго до их с Амиром знакомства его дочь ушла от своего мужа и вернулась к родителям с двумя детьми. Возможно, в той квартире стало беспокойно, и он приискал жилье покомфортнее - недорого и с полным обслуживанием. У нее. Неужели все так просто? Да нет, вряд ли…
Гуля затосковала, ей захотелось что-то немного переменить в жизни. Начала посещать занятия фитнесом. Помогло. Новые знакомства и разговоры, новое ощущение своего тела. Меняется осанка и почему-то меняется оценка собственной персоны и окружающих. Она стала быстро взлетать на своих каблучках по лестнице и, стоя на площадке, смотрела сверху отстраненным взглядом, как поднимается за ней, тяжело дыша, ее спутник.
Амир забеспокоился. Он часто рассуждал в мужской компании, как правильно поставить себя с женщиной. Гуля рядом с ним была как живая иллюстрация - существенно моложе него, красивая и, по его же выражению, недорогая в эксплуатации. Но этот новый русалочий взгляд уже не сулил безмятежности в отношениях. Амир решил, что для стабилизации ситуации требуются дополнительные инвестиции. Он настоял на том, чтобы они с Гулей прошли обряд бракосочетания по-мусульмански - никах. А свадебным подарком стала норковая шуба. Вручая, с вызовом спросил: «Или ты хотела чего-то другого?» Гуля не стала портить сцену, молча, не снимая шубки, поцеловала. Потом сидела, гладя блестящий мех, думала. Как многие горожанки, она толком не умела молиться, не говоря уж о том, чтобы соблюдать обряды, и знала, что Амир не религиозней ее. При этом все же считала себя мусульманкой, с почтением относилась к вере, всегда помогала маме и бабушке в те дни, когда в их доме собирались пожилые женщины для молитвы. Теперь она винила себя за то, что согласилась на никах. Конечно, хотела успокоить маму, переживавшую за нее, а еще, может быть, надеялась на какое-то чудо - что их отношения вдруг сразу изменятся, станут наконец искренними. А святой обряд был использован как прикрытие нежелания отношения узаконить. После года совместной жизни Амир не считал нужным официально жениться на ней. Может, не хотел связывать себя с ней всерьез или боялся хлопот с прежней семьей. Верней всего, решил построить этот свой коттедж, не делая ее совладелицей, чтобы не делить в случае чего. Если все по-честному, составить бы брачный контракт, оговорить, кому что принадлежит. Она же всегда старалась его понять, войти в положение. Но Амир избегал каких-либо объяснений, досадливо морщась. Дело не в штампе в паспорте, а в том, что ее держат за дурочку. Считай себя мужней женой и не дергайся - вот что значили его слова, подкрепленные подарком. А шубка-то хороша…
Вечером Гуля сказала, что благодарна ему за все и если чего-то еще желает, то только убедиться, что он не воспринимает их семейное гнездо как временное пристанище. Разве не видит сам, в каком состоянии квартира? Гостей пригласить стыдно. Нужен современный ремонт, поменять окна и двери и, разумеется, всю кухню - мебель и технику. Стройка стройкой, но их квартира в городе должна быть ухоженной. Потом слушала, как сначала ругался, а потом ворчал, что-то подсчитывая, Амир. Про себя улыбалась - раз сказал, что они женаты, то пусть и покажет, что действительно так считает. Вот и посмотрим… Но, наверное, Гуля все равно потом уйдет в одиночное плавание. Не будет торопиться, сначала обновит такелаж на своем кораблике. А за это время постарается определиться, к какому берегу плыть. Чтобы найти искренность, а вдруг даже и любовь, жить без недомолвок и чтобы снова захотелось стать бескорыстной…
