Туфан Миннуллин - автор более 50 пьес и нескольких книг прозы. Лауреат множества наград, среди которых Государственная премия Татарстана им. Г.Тукая и Государственная премия России им. К.Станиславского. Недавно состоялась презентация уникальной серии «Многотомники известных татарских писателей». В нее вошли собрания сочинений Каюма Насыри, Габдуллы Тукая, Галиаскара Камала, Тази Гиззата, Хади Такташа, Абдурахмана Абсалямова, Мусы Джалиля и многих других классиков татарской литературы и современных писателей. Творчество Туфана Миннуллина в этой серии представлено в 10 томах.
Этой дате был посвящен театральный фестиваль, длившийся месяц и завершившийся на минувшей неделе. На сценах театра им. Г.Камала и театра им. К.Тинчурина народные и профессиональные театры из Татарстана, Башкортостана, Республики Марий Эл и Оренбурга представляли свои спектакли по пьесам юбиляра. И каждый вечер – аншлаги.
Писатель и власть
- Туфан Абдуллович, каково ощущать себя живым классиком?
- Я к таким определениям отношусь с юмором и иронией. Признание зрителей, целый фестиваль в честь одного драматурга - это, конечно, большая радость. Но в таких огромных дозах она может негативно отразиться на состоянии здоровья. Поэтому заставляю себя думать, что все это не обо мне, а о ком-то другом. А я просто сторонний наблюдатель.
- В чем, по-вашему, главная миссия писателя?
- Писатель не может быть независимым. Он должен находиться в оппозиции к власти и всегда быть на стороне народа. Потому что в любом, даже самом демократическом, обществе власть – это орган управления и подавления. А литература часто остается единственной отдушиной для простых людей.
Власть старается применять разные меры воздействия по отношению к непослушным и слишком независимым. Она может наказать, а может приблизить к себе, обогреть вниманием, накормить. Были времена, когда писателей вызывали в обком партии и обрабатывали. Однажды башкирскому писателю Бурангулову партийный начальник сказал: «Что вы хорохоритесь, ну что вы можете?! Вы же, писатели, не делаете погоду в обществе!» А он ответил фразой, которая стала крылатой: «Да, мы погоду не делаем, но можем ее испортить!»
- Быть в оппозиции – обязательное условие для достижения успеха?
- Не думаю. Я бы не сказал, что был в оппозиции к власти, но я ее опасался. Это идет из детства. В деревне все зависело от председателя колхоза. Он там был и царь, и Бог. Когда я закончил Щепкинское училище в Москве, мама сказала: «В Москве учился, а председателем колхоза не стал…» Председатель - это хлебная должность. А какая польза от мальчика, который все время пропадает в театре? Так что с властью у меня очень осторожные отношения. И еще меня хранило то, что у меня узкая тематика – деревня, человек, семья, любовь. Эти темы актуальны при любой идеологии.
- Вы много лет депутат Государственного Совета Татарстана. Значит, найти общий язык художнику и власти возможно?
- Но это очень непросто. Сам удивляюсь, что стал депутатом. Я никогда не подхалимничал, не занимался политиканством и интригами. Моя задача - защищать культуру и искусство всеми возможными и доступными мне способами. Я не разбираюсь в законах, регламентах, экономике, но знаю, что люди даже в самой отдаленной глубинке должны жить достойно. Что книги, газеты надо выпускать, что в деревнях должны быть библиотеки. Всего один пример - мы защитили от ликвидации и сохранили более ста сельских библиотек. Вот это я считаю важным.
Должен признаться, хоть я и говорю об оппозиции, я, можно сказать, обласкан руководителями республики, города. В чем причина? Видимо, в том, что не занимаюсь политиканством, моя оппозиция не на уровне сплетен, мелочной болтовни. Во власти не дураки сидят.
- Бывают ситуации, когда открыто высказывать свое мнение требует определенного мужества?
- Я о мужестве не думаю. Когда вижу несправедливость, так и говорю – это несправедливо. Нас так воспитали родители. Мы жили в бедности, пухли от голода, но никогда подаяния не просили. Нас с детства приучили к честности, трудолюбию. К тому, что в этой жизни надо надеяться только на себя и свои силы.
Что взять на встречу с Богом?
- Туфан Абдуллович, вопрос о вашей писательской кухне: как вы работаете?
- Работаю с утра. Пишу только ручкой. По-моему, где возникает техника, там пропадает таинство писательства. Я пробовал работать на печатной машинке, на компьютере, но так и не привык.
- Почему, это же удобно?
- Убежден, что любые технические средства отрывают человека от природы. Сейчас трудно представить, что не так давно мы жили без телевизоров и мобильных телефонов. И жили нормально! А сегодня попробуйте у человека отобрать телефон – будет настоящая трагедия... К тому же технические новинки привели к тому, что мы перестали писать письма. А письма – это подлинные свидетельства любого времени, в них живые чувства, мысли, эмоции. Историю любого государства можно узнать по письмам людей. Сейчас эта традиция утрачена. Что останется от нас будущим поколениям? Эсэмэски?
Техника отделяет нас от жизни. Человек – «животное» стадное, ему необходимо живое общение. А мы закрыли каждого в свой амбар, поставили перед ним телевизор, компьютер – и все. Получается, человек абсолютно отрезан от мира и природы. А одиночество – самое страшное наказание.
- Правда, что у вашего самого знаменитого героя – старика Альмандара, был реальный прототип?
- Эту пьесу я посвятил старикам, которые достойно прожили долгую и непростую жизнь. Альмандар – образ собирательный. Но жил у нас в деревне бабай, который стал его прообразом. В свои 92 года это был балагур, добрый, мудрый и жизнерадостный человек. Его все любили.
- «Альмандар из деревни Альдермеш» - комедия. Можно ли о смерти говорить легко, весело, шутя?
- Это известный в мировой литературе прием – о серьезных вопросах говорить с улыбкой. Все мы понимаем, что рано или поздно придется умирать. Мне 75 лет. Я думаю, наверное, уже пора укладывать чемодан. Но что в него класть? Что взять с собой туда? Как-то мы разговаривали на эту тему с одним приятелем, и он вдруг спросил: «Сколько спектаклей было поставлено по твоим пьесам?» - «Ну, около 150». - «Сколько раз сыграли каждый спектакль?» - «В среднем 50 раз. «Альмандар из деревни Альдермеш» - более 500». Подсчитали - оказалось, мои пьесы посмотрели примерно 1,5 миллиона человек. Следующий его вопрос: «Как долго зрители аплодировали после каждого спектакля?» Даже если считать, что хлопали в среднем по 10 минут, получается, в общем овация длилась примерно 120 часов. Приятель сказал: «Две трети аплодисментов оставим на долю театра, режиссера и актеров, но одна треть – это твоя доля успеха. Значит, тебе аплодировали в течение 40 часов!» Я задумался. Представьте, 1,5 миллиона человек почти двое суток аплодируют тебе… Это, наверное, и надо взять на встречу с Богом.
Был еще один случай… В моей родной деревне Большое Мереткозино Камско-Устьинского района есть у нас свой дом. Однажды сосед говорит мне: «Когда ты уезжаешь, хотя бы одну лампочку оставляй включенной, чтобы мы видели - ты дома. Это нам помогает…» Такие трогательные моменты тоже обязательно возьму.
Сложности перевода
- Спектакли по вашим пьесам ставились в русских театрах?
- Некоторые пьесы переведены на русский язык. «Альмандар из деревни Альдермеш» ставился в 13 или 14 русских театрах. Но, видимо, я слишком татарский драматург и меня трудно переводить. Но Пушкина на татарский язык перевели, а вот Есенина, сколько ни пытались, не получается.
- Откуда берете для своих пьес такие разные и интересные сюжеты?
- Из жизни. Не понимаю авторов, которые говорят, что не знают, о чем писать. Сюжетов много, надо только уметь их видеть. У меня сейчас в работе более 15 новых замыслов. Пишу сразу несколько вещей. Надоест писать одно, берусь за другое. Вот мы говорили о русской и татарской душе. Это тоже отличная тема для пьесы! Пожалуйста, сюжет: татарский парень влюбился в русскую девушку. Оба хорошие люди, но отношения не складываются из-за разных национальных укладов и традиций в их семьях. Конфликт? Конфликт. Я писал об этом в пьесе «Ильгизар + Вера».
- Что вы сейчас читаете?
- В детстве перечитал всю районную библиотеку. Родители поддерживали мою страсть к чтению. Они так распределяли семейный бюджет: «Вот продадим овец на базаре, получим деньги. У старшего сына брюки сносились, новые надо купить, а Туфану – обязательно новую книгу». А еще мне разрешали жечь керосиновую лампу, чтобы я мог читать при свете, хотя керосин тогда очень экономили. Любовь к чтению сохранилась на всю жизнь. Но сейчас много не читаю – берегу глаза. Я перелистываю книги – просматриваю десять первых страниц и десять последних. Этого вполне достаточно, чтобы понять, о чем речь.