Минувший год был годом 70-летия начала Великой Отечественной войны. До сих пор из 34 миллионов советских граждан, мобилизованных в армию с 1939 по 1945 годы, 5 миллионов считаются пропавшими без вести. Мы единственная страна, не признавшая законодательно своих защитников, не вернувшихся с фронта, погибшими. Хотя такая статья в Гражданском кодексе РФ прописана. В течение двух лет после окончания боевых действий человек, который был призван на фронт и пропал без вести, должен быть юридически признан погибшим. Но делаться это должно по заявлению родственника. У нас в России в послевоенное время этим вопросом никто так и не заинтересовался. В Германии, Польше, Великобритании, США эти вопросы были решены сразу после войны, у нас же до сих пор на миллионах сограждан остается пятно подозрения в недостойном поведении. Если не погиб и не числится среди живых - значит, дезертир или предатель. Но ведь со времени окончания войны прошло уже 66 лет! Пора бы уже поставить точку в этом вопросе!
Даже если родственники хотят признать своих солдат погибшими, они часто не могут этого сделать. В Казани один из сыновей пропавшего без вести – бывший сотрудник прокуратуры – целый год добивался в Вахитовском суде признания своего отца погибшим. Судья просто замучил его, заставляя целый год собирать справки. Судя по всему, просто ждал «поощрения».
Признать человека погибшим до сих пор нелегко. В масштабах нашей республики эту работу можно было бы начать по решению правительства или указу Президента Татарстана. Или по инициативе какой-то общественной организации. Допустим, партии «Единая Россия». Они могли бы помочь родственникам так называемых «пропавших без вести» на фронте. Нужно волевое решение, на основании которого можно было бы создать упрощенную процедуру признания пропавших без вести воинов погибшими. Хотя бы тех, на которых нет никакого компромата у спецслужб.
Я послал предложение решить эту проблему в масштабах России Президенту РФ Д.Медведеву, но мне ответили, что мое письмо передано в Министерство обороны РФ. В том-то и дело, что у минобороны нет таких функций – решать, погиб человек или нет. Это дело суда или военной прокуратуры. Нужно сделать так, чтобы при наличии положительных справок от КГБ, ФСБ такое решение принималось бы автоматически. Нет отметки о том, что человек был среди военных преступников, – значит, погиб, выполняя воинский долг. Как показывает практика, таких ответов будет подавляющее большинство! У нас есть конкретный пример.
При проверке списков для составления Книги памяти по Аксубаевскому району нашей республики из 2500 пропавших без вести только один оказался предателем и жил в Канаде. Так что даже если в результате и найдется несколько десятков таких человек, из-за этого держать всех остальных под подозрением, с клеймом предателя, мы не имеем права.
Почему этот вопрос не был решен раньше? Дело в том, что еще в 1942 году в структуре Народного комиссариата обороны СССР созданы полевые учреждения Госбанка СССР, рядовым, сержантам и офицерам выдавались так называемые «вкладные книжки». На эти книжки военнослужащим и начислялась зарплата. По инициативе заместителя наркома обороны, генерал-полковника интендантской службы Андрея Хрулева суммы на этих вкладах использовались в улучшении обороноспособности страны, всевозможных безналичных операциях, привлечении их к созданию танков, самолетов и т.д. Но по приказу того же Хрулева четко предписывалось: по истечении двух месяцев после того, как военнослужащий погиб или пропал без вести, начисление зарплаты ему прекращается, а номер расчетного счета должен быть сообщен военкомату призыва по месту его жительства. Это делалось для того, чтобы обеспечить пенсией семью военнослужащего и передать деньги со счета либо вдове, либо другим наследникам. Однако на практике этого не происходило. И большинство сумм (4 миллиарда рублей!) так и осталось невостребованными.
На счету солдата или офицера оставалось к 1945 году от 200 до 800 рублей. Казалось бы, суммы незначительные. Но дело в том, что сегодня эти вклады, начисленные как зарплата, никуда не делись. Вкладные книжки аккуратно хранятся в фондах Центрального банка России. И Красноармейское полевое учреждение, на счету которого хранятся эти вклады, существует в Москве до сих пор. И служащие этого учреждения не отказываются от того, что эти деньги нужно вернуть. Они согласны, что если найдется наследник этих денег, то они обязаны выплатить ему эту сумму с процентами и даже с ежегодной индексацией. А это уже сотни тысяч и миллионы рублей.Насколько реально получение этих денег? По нынешнему законодательству работодателю, не выдающему зарплату подчиненному в течение двух месяцев, грозит либо административное, либо уголовное наказание. Так что с этой точки зрения закон на стороне наследников. Но для того чтобы родственники были признаны наследниками, наша задача – добиться, чтобы владельцы этих вкладов были признаны погибшими. И как только мы это сделаем, эти зарплаты юридически становятся наследством их вдов, детей, других родственников. Наследникам нужно только доказать, что они имеют конкретное отношение к погибшим. Причем зарплату платили не только офицерам, но и младшему командному составу – сержантам, старшинам и даже рядовым.
Пока этот вопрос не решается на федеральном уровне, можно сделать конкретные шаги в Татарстане. Мы могли бы создать организацию, которая юридически грамотно оформляла бы такие документы, не дожидаясь решения Президента России. На это требуется 2 - 3 юриста. В этом случае за деньгами не обязательно надо было бы ездить в Москву. Нам вполне могли бы рассчитать преференции по налогам за счет выплаты этих компенсаций. Мы просто эти деньги перечислили бы не в Москву, а на счета конкретных наследников. Именно так решался вопрос в 1994 году Президентом Татарстана М.Ш.Шаймиевым, который своим указом приравнял всех бывших военнопленных, репрессированных без каких-либо оснований в послевоенные годы, к участникам войны. Так в 1996 году решился вопрос в Кукморском районе республики, где мы совместно с майором Сунгатуллиным смогли оформить более справедливые пенсии примерно 900 ветеранам и членам семей погибших.
Предлагаю создать рабочую группу, которая взялась бы решить эту задачу. Я согласен быть ее консультантом. Общественную приемную этой комиссии можно было бы открыть при нашем Музее-мемориале в Казанском кремле. Все желающие узнать судьбу своего деда и прадеда родственники смогли бы к нам обратиться и получить такой документ. После чего можно было бы поднимать вопрос о выплате конкретных денег.
Опыт обращения в Красноармейское полевое учреждение показывает, что его сотрудники не отказываются от выплат. Они просто ссылаются, что много времени нужно на перепроверку документов. Уже был прецедент, что деньги с такого счета были выплачены – около 3 миллионов рублей. Наследники смогли купить квартиру.
Да, это непросто, нужно знать, в какие архивы обращаться, как составлять запросы, как находить в центральных архивах документы, составленные с явными искажениями фамилий, имен и названий районов Татарстана. Такой опыт уже накоплен в нашем музее-мемориале.
Конечно, в данном вопросе более важна нравственная сторона – у нас в Татарстане около 180 тысяч человек до сих пор числятся пропавшими с клеймом сомнительной репутации. Тем более важно не откладывать решения этого вопроса еще на полвека. Только признав защитников Отечества погибшими, мы выполним, наконец, священный долг перед ними.
Даже если родственники хотят признать своих солдат погибшими, они часто не могут этого сделать. В Казани один из сыновей пропавшего без вести – бывший сотрудник прокуратуры – целый год добивался в Вахитовском суде признания своего отца погибшим. Судья просто замучил его, заставляя целый год собирать справки. Судя по всему, просто ждал «поощрения».
Признать человека погибшим до сих пор нелегко. В масштабах нашей республики эту работу можно было бы начать по решению правительства или указу Президента Татарстана. Или по инициативе какой-то общественной организации. Допустим, партии «Единая Россия». Они могли бы помочь родственникам так называемых «пропавших без вести» на фронте. Нужно волевое решение, на основании которого можно было бы создать упрощенную процедуру признания пропавших без вести воинов погибшими. Хотя бы тех, на которых нет никакого компромата у спецслужб.
Я послал предложение решить эту проблему в масштабах России Президенту РФ Д.Медведеву, но мне ответили, что мое письмо передано в Министерство обороны РФ. В том-то и дело, что у минобороны нет таких функций – решать, погиб человек или нет. Это дело суда или военной прокуратуры. Нужно сделать так, чтобы при наличии положительных справок от КГБ, ФСБ такое решение принималось бы автоматически. Нет отметки о том, что человек был среди военных преступников, – значит, погиб, выполняя воинский долг. Как показывает практика, таких ответов будет подавляющее большинство! У нас есть конкретный пример.
При проверке списков для составления Книги памяти по Аксубаевскому району нашей республики из 2500 пропавших без вести только один оказался предателем и жил в Канаде. Так что даже если в результате и найдется несколько десятков таких человек, из-за этого держать всех остальных под подозрением, с клеймом предателя, мы не имеем права.
Почему этот вопрос не был решен раньше? Дело в том, что еще в 1942 году в структуре Народного комиссариата обороны СССР созданы полевые учреждения Госбанка СССР, рядовым, сержантам и офицерам выдавались так называемые «вкладные книжки». На эти книжки военнослужащим и начислялась зарплата. По инициативе заместителя наркома обороны, генерал-полковника интендантской службы Андрея Хрулева суммы на этих вкладах использовались в улучшении обороноспособности страны, всевозможных безналичных операциях, привлечении их к созданию танков, самолетов и т.д. Но по приказу того же Хрулева четко предписывалось: по истечении двух месяцев после того, как военнослужащий погиб или пропал без вести, начисление зарплаты ему прекращается, а номер расчетного счета должен быть сообщен военкомату призыва по месту его жительства. Это делалось для того, чтобы обеспечить пенсией семью военнослужащего и передать деньги со счета либо вдове, либо другим наследникам. Однако на практике этого не происходило. И большинство сумм (4 миллиарда рублей!) так и осталось невостребованными.
На счету солдата или офицера оставалось к 1945 году от 200 до 800 рублей. Казалось бы, суммы незначительные. Но дело в том, что сегодня эти вклады, начисленные как зарплата, никуда не делись. Вкладные книжки аккуратно хранятся в фондах Центрального банка России. И Красноармейское полевое учреждение, на счету которого хранятся эти вклады, существует в Москве до сих пор. И служащие этого учреждения не отказываются от того, что эти деньги нужно вернуть. Они согласны, что если найдется наследник этих денег, то они обязаны выплатить ему эту сумму с процентами и даже с ежегодной индексацией. А это уже сотни тысяч и миллионы рублей.Насколько реально получение этих денег? По нынешнему законодательству работодателю, не выдающему зарплату подчиненному в течение двух месяцев, грозит либо административное, либо уголовное наказание. Так что с этой точки зрения закон на стороне наследников. Но для того чтобы родственники были признаны наследниками, наша задача – добиться, чтобы владельцы этих вкладов были признаны погибшими. И как только мы это сделаем, эти зарплаты юридически становятся наследством их вдов, детей, других родственников. Наследникам нужно только доказать, что они имеют конкретное отношение к погибшим. Причем зарплату платили не только офицерам, но и младшему командному составу – сержантам, старшинам и даже рядовым.
Пока этот вопрос не решается на федеральном уровне, можно сделать конкретные шаги в Татарстане. Мы могли бы создать организацию, которая юридически грамотно оформляла бы такие документы, не дожидаясь решения Президента России. На это требуется 2 - 3 юриста. В этом случае за деньгами не обязательно надо было бы ездить в Москву. Нам вполне могли бы рассчитать преференции по налогам за счет выплаты этих компенсаций. Мы просто эти деньги перечислили бы не в Москву, а на счета конкретных наследников. Именно так решался вопрос в 1994 году Президентом Татарстана М.Ш.Шаймиевым, который своим указом приравнял всех бывших военнопленных, репрессированных без каких-либо оснований в послевоенные годы, к участникам войны. Так в 1996 году решился вопрос в Кукморском районе республики, где мы совместно с майором Сунгатуллиным смогли оформить более справедливые пенсии примерно 900 ветеранам и членам семей погибших.
Предлагаю создать рабочую группу, которая взялась бы решить эту задачу. Я согласен быть ее консультантом. Общественную приемную этой комиссии можно было бы открыть при нашем Музее-мемориале в Казанском кремле. Все желающие узнать судьбу своего деда и прадеда родственники смогли бы к нам обратиться и получить такой документ. После чего можно было бы поднимать вопрос о выплате конкретных денег.
Опыт обращения в Красноармейское полевое учреждение показывает, что его сотрудники не отказываются от выплат. Они просто ссылаются, что много времени нужно на перепроверку документов. Уже был прецедент, что деньги с такого счета были выплачены – около 3 миллионов рублей. Наследники смогли купить квартиру.
Да, это непросто, нужно знать, в какие архивы обращаться, как составлять запросы, как находить в центральных архивах документы, составленные с явными искажениями фамилий, имен и названий районов Татарстана. Такой опыт уже накоплен в нашем музее-мемориале.
Конечно, в данном вопросе более важна нравственная сторона – у нас в Татарстане около 180 тысяч человек до сих пор числятся пропавшими с клеймом сомнительной репутации. Тем более важно не откладывать решения этого вопроса еще на полвека. Только признав защитников Отечества погибшими, мы выполним, наконец, священный долг перед ними.