В «предбаннике» меня и фотокора обряжают в шапочки, маски, белые халаты и бахилы - и вот нас почти уже не отличить от хирургов. Операция проходит в кардиохирургическом отделении ДРКБ.
На операционном столе лежит беспомощное тельце полуторагодовалого Илюши. Светлые волосенки разметались по белой простыне, он спит под наркозом и ведать не ведает, что с ним делают. Анестезиолог поглядывает на экран монитора, следя за данными состояния своего маленького пациента. В операционной, помимо Лео Антоновича, приехавшая из Москвы команда из четырех человек, три кардиохирурга ДРКБ, медсестры... Да вот еще мы путаемся у всех под ногами.
Прежде чем начать работу на сердце, его надо остановить и законсервировать - это делается с помощью специального охлаждающего раствора. Очень ответственный момент. Жизнь в это время поддерживается путем искусственного кровообращения при помощи особого аппарата, и мы видим, как кровь ребенка перетекает по его многочисленным трубкам. Из окруженного салфетками обнаженного сердечка торчат трубки, провода... Пережата аорта. Начинается введение раствора. Воздух, кажется, сгустился от тревожного ожидания. Хотя все идет хорошо, хирурги всегда готовы к форс-мажорным ситуациям... Наконец сердце останавливается.
- Начинаем! - командует Бокерия. Все буквально впиваются глазами в ловкие пальцы великого хирурга.
Тишина перемежается негромкими отрывистыми замечаниями. Лео Антонович спокойно и негромко отдает команды, комментирует происходящее. Кажется даже, что если бы наркоза не существовало, пациенты засыпали бы от одних звуков его голоса - такого мирного, тихого и успокаивающего. От сугубо медицинских терминов разговор хирургов плавно переходит на посторонние темы.
- Света, поедешь с нами сегодня в Раифский монастырь? - интересуется Лео Антонович у своей коллеги.
- В мужской, - подсказывает хирург Миролюбов, и по операционной прокатывается легкий смешок.
Это отнюдь не легкомысленность - необходимая защита от стресса, который неизбежно настигает хирурга во время любой операции.
Когда основной этап операции завершен, сердце согревают, «заводят» - и сразу слышится едва уловимый вздох облегчения. Видно, как дышит грудь мальчика. Хирурги поглядывают на монитор - показатели очень хорошие, и Бокерия покидает операционную: остальное можно доверить ассистентам. Малыш проснется, рана заживет, и он навсегда забудет об этой операции.
Мы выходим в коридор, по которому вместе с мамами разгуливают крохи, чья очередь на операцию тоже когда-нибудь подойдет. Здесь к Лео Антоновичу подходит мама Ильи: губы трясутся, говорить она не может, в глазах лишь вопрос - как он? И Бокерия останавливается и терпеливо объясняет женщине, в чем суть операции, что это даст ее ребенку, и утешает: все позади.
Кстати, еще один пациент, для которого все уже позади (его Бокерия прооперировал еще утром), лежит в реанимации. Лео Антонович не может уйти, не взглянув на него. Семимесячный малыш со множеством подключенных к нему проводков от различных аппаратов, контролирующих его состояние, раскинулся на белой простыне. Он спокойно посапывает, и в состоянии сна его будут поддерживать еще дня два. Так надо.
Светлана ГОРДЕЕВА.
