А потом «тварь стала терять страх»: истории о домашнем насилии от женщин из казанского шелтера

Недавно в одном из шелтеров Казани были похищены две подопечные с ребенком. Дагестанские девушки Патимат Сайгитова и Айшат Сайгидгусейнова бежали из дома от насилия мужей. После обращения за помощью в фонд “Благие дела”, их доставили в казанский кризисный центр “Мамин дом”. Но начать новую жизнь девушки так и не успели, в тот же день их украли, предположительно, сотрудники полиции и передали представителям диаспоры. Судьба девушек остается неизвестной. В этой ситуации еще предстоит разобраться.

После этой громкой истории, которая всколыхнула общественность и федеральные СМИ, мы задались вопросом, как работает местный фонд «Благие дела». Способен ли он помочь женщинам выбраться из семейных кризисных ситуаций и начать новую жизнь, разбирался журналист «КВ».

Подробности историй живших в шелтере женщин читайте в нашем материале.

Благотворительный фонд «Благие дела» защищает права женщин и спасает их из тяжелых жизненных обстоятельств с 2015 года. «Мы отстаиваем права и интересы семьи, чтобы они были самодостаточны, самостоятельны и могли сами выходит из трудных положений», — рассказывает о миссии фонда его директор Алия Байназарова.

Идея создания такого фонда, а в последствии и шелтера, ей пришла очень просто. «Перегорела» на старой работе, но без дела сидеть не смогла. Тогда она вспомнила, как однажды спасла ребенка из детского дома, и поняла, что тема помощи семьям в трудных ситуациях ей откликается. 

«Я хотела построить систему, которая что-то бы меняла. Так появился наш с подругой благотворительный фонд. На момент его возникновения у меня был малыш, который мешал работать дома, поэтому мы ходили в ближайшее к дому заведение с вай-фаем. В общем, фонд „Благие дела« начался в Макдоналдсе. А дальше — больше», — поделилась Алия.

Сейчас фонд имеет собственный штат работников — психологи, адвокат, специалист социальной работы. Сотрудники «Благих дел» оказывают профессиональную психологическую помощь, а при острой необходимости и юридическую. Помогают с оформлением документов и субсидий. Для всех обратившихся они составляют план выхода из кризиса — краткое руководство, что же делать дальше.

По словам руководителя фонда, ситуации, из-за которых женщины попадают в центр, разные, чаще всего это побег от мужей из-за их насилия и террора. Но получить временное убежище в шелтере могут только женщины с детьми. «Мы считаем, что женщина с ребенком максимально слаба и более уязвима. Особенно, если нет поддержки. Ребенок, особенно маленький, не позволяет быть свободной в выборе работы и передвижения. Поэтому для себя мы взяли эту категорию», — комментирует Байназарова.

Зачастую девушки вынуждены бежать из дома для того, чтобы сохранить себе жизнь, не задумываясь о документах. Поэтому бывает и так, что в фонд обращаются женщины без паспорта и прописки. 

«Сильная мама — сильные дети. Наша задача, чтобы мамы были сильные»

У обратившихся в центр женщин есть два месяца, чтобы прийти к самостоятельному существованию и покинуть стены шелтера. Руководство фонда уверено, что для того, чтобы взять себя в руки, выйти на работу и стать самостоятельной, вполне достаточно 60 дней. «Этого времени хватает для выработки привычки опираться на себя. Двигаться дальше и не расслабляться», — рассказывает Алия Байназарова.

Раньше в центре девушки могли находится до полугода. Но сотрудники фонда столкнулись с тем, что, получая долгосрочное проживание и питание, «женщина принимает это за норму и расслабляется». Со слов руководителя центра, потом подопечным еще сложнее жить самостоятельно. Поэтому их задача — дать женщинам инструменты и возможности для выхода на самодостаточность. «Сильная мама — сильные дети. Наша задача, чтобы мамы были сильные», — говорит Байназарова.

В фонде имеются правила проживания, которым все должны следовать. Например, женщины должны готовить друг для друга по графику на общей кухне, работать на приусадебном участке, экономно относится к продуктовым запасам и, отлучаясь из шелтера, вернуться до девяти вечера.

Сейчас в доме, где мамы находили временное убежище, идет ремонт. Но в помещении есть все необходимое для проживания. Оборудованная кухня, несколько спальных комнат с минимальным количеством мебели и просторная гостиная. У шелтера есть дворик для детских шалостей и огород, где летом трудятся мамы.

Байназарова рассказала, что, когда они составляли это правила, они опирались на опыт других кризисных центров: «Эти правила составлены на опыте коллег, которые работали больше и дольше нас. В последующем мы просто подправляли существующие правила и добавляли новые, исходя из ситуаций, которые происходили в доме».

Кроме крыши над головой всем обратившимся первое время фонд предоставляет продукты. «Так как наша задача вывезти мам на самодостаточность, они быстро переходят на самообеспечение и начинают сами покупают продукты», — комментирует руководитель фонда. С ее слов, бесплатное расслабляет, а система продуктовой помощи только на начальном этапе мотивирует женщин работать и двигаться вперед.

Сейчас в центре планируется открывать швейную мастерскую. Сотрудники фонда уверены, так женщины смогут получить профессию и начать зарабатывать уже с первого дня. «Опять-таки мы берем не тех, кто хочет пожить бесплатно, мы берем только тех, у кого есть цель, мотивация и готовность работать над собой. Я как коуч в диалоге выясняю, какие есть ресурсы, мотивы и цель. Если мотива нет, есть желание находится на иждивении, к сожалению, даже помогая и вовлекая все возможные ресурсы, мы не можем быть полезны этому человеку», — говорит Алия.

«Отец сказал, если я не уйду из дома по-хорошему, он пристрелит меня и дочь»

Истории попавших в центр девушек по-настоящему леденят душу. Юлия в кризисном центре оказалась в марте 2020 и прожила там до августа того же года. Так как девушка обратилась в фонд в разгар пандемии, руководство разрешило остаться ей с ребенком в доме дольше, чем положено.

Сама Юлия из Кемеровской области. Когда в родном городе лишилась работы, уехала из дома с ребенком в Казань, к отцу, с которым 30 лет не общалась. Вспоминая свою историю, девушка сразу начинает плакать:
«С папой 30 лет не общались, он меня позвал „Дочь, приезжай ко мне, я тебе помогу«. Приехали с ребенком, прожили у него месяц, и произошла такая ситуация , что он со своей женщиной напился, и они начали меня оскорблять, обзывать, что я аферистка, приехала к нему за наследством». 

Отец Юлии — бывший военный. По словам девушки, в доме у него есть оружие и в разгар ссоры он сказал дочери, если они не уйдут из его квартиры по-хорошему, он и ее, и свою внучку пристрелит. 

«Это был март месяц, вечер, ребенок был только после болезни, кашлял еще. И вот так мы вечером выскочили в одной одежде на улицу, только телефон с собой был. Вещи мои отец мне тоже не отдал», — с ужасом вспоминает бывшая подопечная центра.

Она пошла в ближайший хостел, где прожила с ребенком четыре дня, а уже потом в интернете нашла фонд «Благие дела». 

«Я очень благодарна, что все вот так сложилось, как бы это было не смешно. Фонд вовремя дал мне поддержку, я нашла работу, снимаю сейчас жилье самостоятельно и живу в Казани. Мне оказали психологическую помощь, первые пять месяцев оказывали финансовую помощь, у нас была крыша над головой, нам давали деньги на продукты. Как вспоминаешь, дышать тяжело», — рассказывает Юлия.

Как только девушка обратилась в фонд, совместно с его сотрудниками она составила план-программу «реабилитации». 

«В программе рассказываешь все свои доходы, расходы, и если у человека нет никаких финансовых возможностей, то фонд помогает. В то время еще пандемия была, я на работу вообще не могла устроится, долго стояла на бирже. В итоге фонд устроил меня в одну компанию, я уже больше года там работаю. Поэтому фонд — мой второй дом», — поделилась собеседница.

За время проживания в шелтере Юлия с другими подопечными (на тот момент в доме проживали четыре семьи) разбили огород на участке дома, там по правилам фонда и должны трудиться все мамы, получающие помощь от кризисного центра.

«Когда я читала правила, я не была удивлена, ничего сверхъестественного. Ты живешь в доме, ты наводишь порядок, ты смотришь за своим ребенком», — говорит девушка. По ее словам, нередко в фонд обращались женщины, которые «привыкли ничего не делать и были просто приспособленцами». 

Быть «тварью» и получить 13 ударов отверткой

Чаще всего женщины бегут в «Мамин дом» от мужей. Людмила шесть лет терпела побои и моральное унижение супруга. Обратилась за помощью в фонд только после того, как бывший муж нанес ей 13 ударов отверткой на глазах у покупателей магазина, в котором все это произошло. После этого, Людмила твердо решила скрыться со четырьмя детьми в шелтере и начать новую жизнь.

Женщины говорят, что мужья часто «одумываются». Одна из девушек рассказала, что, когда она с детьми сбежала из дома, супруг начал ее искать, плакать и уверять о безмерной любви к ней. Но стоило девушке вернуться к мужу, как «тварь» стало ее вторым именем. «А потом «тварь стала терять страх», и тогда он ставил ее на место, каждый раз припоминая: иди вызови еще милицию, беги, жалуйся», — рассказывала девушка сотрудникам фонда.

«Можно и не доверять, а можно просто получить возможность выйти из трудной ситуации»

Всегда есть вероятность того, что обидчики будут преследовать жертву. Особенно, если беглянки от нелучшей жизни той национальности, где традиционно мужчина в семье априори ставится во главе всего. Так произошло и с последними подопечными фонда. Две девушки из Дагестана бежали от семей, в которых подвергались унижению.

Ни работы, ни образования, только насильное замужество в 17 лет и постоянные унижения дома. Девушки около года работали с кризисным центром «Марем» в Дагестане, и когда терпеть сил совсем не осталось, попросили их эвакуировать.

Так девушки оказались в шелтере «Мамин дом», но, к сожалению, начать новую жизнь им так и не удалось. В день их первого прибытия в Казань, за ним пришли люди в форме полиции и похитили их из временного приюта. 

«У нас была подобная ситуация три года назад, но тогда не было такой наглости. Были угрозы, попытки подкупа, ко мне приходили разные личности, в том числе генералы полиции, с одной просьбой — перестать защищать девушку. Перестать защищать для того, чтобы они могли ее забрать и подчинить», — рассказывает Байназарова.
Руководитель говорит, что в таких случаях она всегда действует в интересах женщин. Но сейчас в случае с дагестанскими девушками она уже не может защитить их свободу, сейчас она борется уже за их жизнь.

Отец одной из девушек — богослов и религиозный деятель. Байназарова уверена, что относится к поступку дочери хорошо он в любом случае не будет. «Для их традиций — это огромный позор, но это их проблемы, девушки просто хотели жить. И в нашем мире, в нашем государстве каждый человек имеет право на свободу. И тут вопрос: что выше — традиции или закон?» — высказывает свою позицию глава «Благих дел».

Случай, когда женщин, живущих в фонде, выкрали, у фонда «Благие дела» произошел впервые. Будет ли женщинам после такого происшествия сложнее доверять таким фондам, руководителя не волнует. «Можно и не доверять. А можно просто получить возможность выйти из трудной ситуации, как у нас вышли предыдущие 65 женщин. Это выбор каждого. У нас желания каким-то образом выделиться и показать себя нет. Мы делаем то, что мы делаем», — комментирует Байназарова.

Сейчас первостепенная задача фонда — установить систему безопасности. Но, по словам Алии, финансов у фонда на такие траты пока что нет. «Ну будем куда-то обращаться, посмотрим. Камеры сейчас — задача номер один», — делится планами собеседница.

«Подход к реабилитации женщин весьма сомнителен и больше напоминает «перевалочный пункт» 

По словам психотерапевта Маргариты Гурьяновой такие центры в России не редкость. И сейчас они только начинают набирать обороты и интерес у женщин, которые оказались в сложной жизненной ситуации. 

Женщины, которые долго находились под давлением или потеряли кормильца, имущество, психологически угнетены. Их психика в стрессе, а сами они не в состоянии обеспечить себя и ребенка ни жильем, ни едой, ни заботой.
«Условия проживания и атмосфера проживания в таких центрах очень положительная. Сотрудники помогают с базовыми потребностями и окружают заботой детей», — говорит Гурьянова.

Но психотерапевт уверена, что на восстановление психического здоровья требуется 2-3 месяца. Терапия при этом складывается из трех основных составляющих: положительная установка на себя, на свое окружение и свое будущее. В кризисных центрах предлагают иной подход — мотивационный. Женщине дают 2 месяца на восстановление и обязывают найти за это время работу.

Хоть Гурьянова и говорит, что такой подход к реабилитации весьма сомнителен и больше напоминает «перевалочный пункт» для матери и ребенка, она рада, что в нашей стране подобные фонды развиваются и остались еще люди, которые готовы оказывать помощь безвозмездно.