Но вот в канун 65-й годовщины Победы мне звонит корреспондент уважаемой газеты, просит о встрече и заранее сообщает главный вопрос, который намерена обсудить. И тут случилось то, что я мог и должен был предвидеть. Поскольку в 1945 году меня слева немножко шарахнуло взрывной волной, я с тех пор практически левым ухом ничего не слышу и поэтому заданный вопрос записал с ошибкой. Он звучал так: что для меня значит Победа? А я записал: что для меня значит война?
В назначенный час мы мило беседовали с интервьюером, каждый немножко недопонимая другого. И нежданно-негаданно я стал героем, нет, не сражений - это бы еще куда ни шло, стал героем газетной публикации. За долгую журналистскую практику впервые так остро почувствовал, что значит допустить в корреспонденции путаницу в главном.
Представляете, интервью берется, как сказано во вступлении к основному тексту, у ветерана войны. И в первых же строках весело утверждается: «Михаилу Артемьевичу... к счастью, не довелось понюхать пороху и увидеть смерть друзей-сослуживцев». Ну откуда корреспондент это взяла? И зачем? Это так и осталось ее невоенной тайной. Какой же это ветеран, кто не нюхал пороху? Да нанюхался я его вполне достаточно и всякого - немецкого, японского, американского и советского, больше не хочу и другим не желаю. Запахом пороха насыщаешься очень быстро, а потом его уже как бы и не замечаешь.
Особенно обидна промашка насчет друзей-сослуживцев. Да, в нашем пулеметном взводе (из 8 человек) был только один раненый. Но ведь я показывал корреспонденту снимки двух памятников, поставленных после войны: под одним лежат 18 морских десантников, под другим, на площади у вокзала, - почти двести братушек: и матросов, и пехотинцев. Это памятники только в одном городе, потери в одной десантной операции. Разве это не мои друзья-сослуживцы?
Нашего сержанта Чалого ранило в руку, когда мы завтракали сухим пайком, сидя рядом в наспех вырытых окопах. Чуть подальше после завтрака курил трубку и чистил свой пистолет ТТ пожилой капитан-лейтенант из корабельного десанта. Пуля попала ему в ногу чуть повыше колена, хлестала кровь, не удавалось остановить ее, потому что узкие бинты индивидуальных пакетов скользили, не закреплялись на ноге. Разорвали на нем тельняшку, кое-как остановили кровотечение, отправили на корабль, где был лазарет. Потом сказали: ногу пришлось ампутировать...
Никогда я не вспоминаю о том, что было, что видел, что нюхал. Делаю это впервые - вынужденно. И не понимаю тех, кто смакует подробности, обычные на войне. И других ветеранов прошу: говорить об этом не нужно, это нехорошо. Если я рассказываю о трудностях, так это про то, как трудно таскать на себе станковый пулемет - он такой тяжелый! Кстати, наши новенькие гимнастерки через неделю передвижений по горам истерлись и свисали с плеч лоскутьями.
Ну да Бог с ней, молодая женщина-интервьюер еще научится работать. Я ее прощаю, с кем не бывает... А на вопрос отвечу не на ее, а на мой (как я его понял и записал): что для меня война?
Война - это черная спутница человечества. За тысячи лет люди не научились ладить между собой, живя рядом друг с другом. Импульс и мотор любой военной коллизии - это эгоизм и алчность правящих элит, несоблюдение ими морально-нравственных и иных законов и установленного международного порядка. А для любого народа война - очень плохое дело, катастрофа.
Мои личные взаимоотношения с войной таковы. В начале прошлого века моя мама только вышла замуж, родила двух девочек, как разразилась Первая мировая война, и мужа, как тогда говорили, угнали на фронт. В 1915 году он погиб. Две революции - Февральскую и Октябрьскую, Гражданскую войну, вилочное восстание, голод 21-го года - все это надо было маме вынести, имея на руках двух малолетних девочек. В 1926 году она снова выходит замуж за моего отца, рожает двух мальчиков (с интервалом в четыре года). Подрастают девушки и уходят в самостоятельную жизнь. Кстати, я должен сказать, что у меня были такие замечательные сестры! Я жил у них, когда учился в техникуме, и после они поддерживали меня всегда.
Только малость стала налаживаться жизнь, как разразилась Вторая мировая война. Теперь уже моего отца «угнали» на передовую. Зимой в начале 1942-го он погиб при контрнаступлении под Москвой. Как и мои старшие сестры, мы с братом остались без отца, а мама вторично овдовела. Тяжело далась Победа тем, кто воевал, но не тяжелее ли было тем, кто мучился эти годы в тылу?! Моя бабушка Пелагея, скромный и кроткий человек, тихо скончалась уже в последний год войны - опухла и умерла от голода, недотянула до зеленой травы. Я в это время изнашивал уже вторые солдатские ботинки, а призвали меня в неполные 17 лет.
Как я могу относиться к войне? Вообще резко и бесповоротно отрицательно. К тому же я видел, что разные люди войну переживали по-разному. Вы что, не читаете о том, как генералы и полковники обзаводились «фронтовыми женами»? Ведь это были вовсе не единичные случаи. А со сцены декламировали стихи: «Жди меня - и я вернусь, только очень жди...» Мне не приходилось слышать, что такое многобрачие было в германской, американской либо еще какой-нибудь армии. Была ли где-нибудь и кем-нибудь дана объективная оценка фронтовому разврату и пьянству? Эти факты всегда окрашивают в розовый, романтический цвет.
Еще одно меня удивляет и озадачивает. Вот идут ветераны на какое-то торжество, мероприятие... И почти поголовно это офицеры, по большей части полковники и подполковники. Что, это они, без рядовых-строевых, выиграли войну и принесли стране ее Победу? Или все рядовые полегли на полях Подмосковья, в окопах Сталинграда, на Курской дуге, у стен Берлина? Скорее всего, рядовые-строевые не сохранили здоровье для того, чтобы ходить по застольям и парадам. Ведь долгие годы Родина была милостивее к тем, у кого на плечах позолоченные погоны. А рядовые уходили в общем строю и строем же вернулись на свои рабочие места.
И сейчас, через 65 лет после Победы, приходится говорить о сложном социальном положении немалого числа ветеранов. Президент и правительство ежегодно что-то делают для них. Но вообще-то подумайте, не стыдно ли «проявлять заботу» о победителях по прошествии 65 лет мирного времени? А как бессовестно поступили с выделением автотранспорта «только тем, кто постоял в очереди». А говорили, что теперь очередей не будет... Столько трезвонят о преодолении правового нигилизма, а сами как поступают? Жильем обещают обеспечить тех, кто стоял в очереди и кто не стоял, а транспортом - только тех, что стоял... Наверное, надо бы решать по физическому состоянию, по тому, ходят ноги или нет.
Но социальная защита ветеранов войны - тема неисчерпаемая, поэтому не станем в нее углубляться. А то придется еще раскрыть истинное положение нашего замечательного здравоохранения...
Господи, как хочется хотя бы на финишной прямой не думать обо всех этих проблемах и вопросах. Бог с ней, со столь запоздавшей благодарностью. Лишь бы не дергали, не дразнили. Дали бы пожить немного спокойно - без войн и без посулов «государевой милости».
