Вернее, не себе - детям своим. А также внукам и правнукам. Он звонил по телефону и просил сказать только одно слово, а сам загадал: что назовут, то и сбудется.
- Алло, скажи только одно слово...
- Мне некогда, отстань, пожалуйста!
НЕКОГДА. «Беготней будет мучиться», - подумал дедушка и пожалел Верунчика. Хорошая девочка, правильная. Только суетливая чуть-чуть.
СЛОЖНОСТЬ. Умный мальчик, на мехмате учится. Может, до доктора наук дорастет.
ПОДСВЕЧНИК. А это чей? Танечкин, кажется. Книжки любит. Будет писать. Ну, не Пушкин, конечно, но с фантазией.
ПРИВЕТ! Еще одна торопыга.
ПОТОЛОК. Лентяй. Сколько можно лежать, даже в субботу?! Вставай, милый, за окном мир.
ФУТБОЛ. Нападающий. Быстро бегать научится, но роста не хватит, чтобы головой играть. Все равно добрый.
МОРЕ. Ты откуда, девочка? Нет в Казани моря, только дождики. И вода из-под крана. Волны, прибой. Летящая. Если ей поверят. Дай бог, чтобы поверили.
ОЗЕРО. Совсем рядом. Только воды меньше. Кто это? А, Ленчик.
ЮШУТ. Марийский внучок, Дима. Речку вспомнил. Да, хорошо они тогда на сплав сходили. Как рассказывал, Первомай, а снегу-то навалило. Из палатки высунулись, а там сугроб в ладонь толщиной. Замерзли, зато гребли от души. А Светочка, когда обносы приключались, с детьми танцевала. Чтобы не замерзли. А где ее слово?.. Не дозвонился.
ЯБЛОКО. Мишка. Улыбка на пол-лица. Добряк по жизни. Ему будет.
ГОСУДАРЫНЯ. Такое могла сказать только Николаевна. Хорошая внучка. Немного суетливая, правда. Но себя не забывает.
ХЛЕБ. Я уже запутался. Кто сказал о вечном? Игорь? Лена?.. Рамилка? Да кто бы ни сказал - они мои. Хлеб - сначала, мы - потом.
ВОСТОРГ. Это веселый Лешка. Летящий. Всегдашний, потому что любим. Не падай, Лешка!
ГОРОШИНА. «Горошина солнца под сотней лиловых перин». Эту закатную цитату могла помнить только одна внучка - Рюня. Странное имя, но честное. В аттестате обозначено полное имя - Крюнгильда (придумал не я, дочь Марина).
ОКНО. Ей будет пространно. Долетит моя внучка до Марса (или до другого мужчины).
ПАРУС. Будет петь свои песни. Романтик. Хороший мальчишка. Ему бы гитару подарить.
ПЕСЕЦ. Деточка, лисонькой будешь. Только не соврись. Пожалуйста.
ДОЖДЬ. Этому мальчику повезет больше, чем другим. Он отдаст столько, сколько не сможет никто принять. Наверно, таких называют гениями. Я не знаю. Расти, умничка. Ты - первый.
КОРАБЛЬ. Любимый внук. Саша. Он знал мою мечту детства. Я не сумел уплыть далеко, пристал к пристани. У меня не получилось. Сашенька, плыви.
ДОРОГА. Дочка моя. Ты не в Казани. Париж - плохая столица. Мама - татарка, отец - из цыган. А внуки твои похожи на бабушку - Галию апа. На фотографиях, когда еще маленькие, щекастые такие. Даже Эйфелеву башню затмевают.
ОКРАИНА. Девочка живет в Молдавии. У нас, цыган, там был большой дом. В августе всегда собирались. Татары, русские, евреи, цыгане. Мы любили друг друга. Нас было мало, всего-то 56 человек. В России, говорят, 150 миллионов живут. И что?
СЛОНИК. Когда эта девочка была маленькой, я ей сочинил колыбельную. Про белого слоника. А она не услышала и выросла. А песня осталась. Другим детям нравилась.
Дедушка перелистал результаты обзвона. Кажется, никого не забыл, разве что не дозвонился. Почему-то потянуло на воспоминания.
Когда уходил на фронт добровольцем, у него было два сына. Не от детей уходил, за детей воевать шел. Не хотел, чтобы они стали рабами. Родина должна быть свободной.
Вспомнил свою первую атаку. Командир взвода первым выскочил из окопа. «За Родину!» - и первая пуля в него. Молодой лейтенантик упал на правый бок. Его втащили в окоп, перевязали. «Ребята, вперед!» - мальчишка в офицерской форме с надеждой смотрел на своих подчиненных. «Айда», - произнес Юрий Палыч - единственный из свежего набора, имевший боевой опыт (из госпиталя, после второго ранения). «Ура!» - полезли через бруствер. До фашистских окопов было метров 150. Дедушка струсил. Он упал под куст и заплакал. «Вставай! За нами заград- отряд», - это Юрий Палыч. Что было дальше, дедушка плохо помнил. Добежали до вражеских окопов, рукопашная, мат-перемат. Закрепились, дождались подмоги, отошли во второй эшелон.
«Больше так не делай, от своих же пулю схлопочешь», - наставлял потом Юрий Палыч. Дедушка больше так не делал. Вернулся домой с двумя орденами, медалями. Последняя - «За взятие Кенигсберга».
До дома после мая 45-го добирался еще два года - дослуживал. Вспомнил, как позвонил в дверь коммуналки, открыла жена. Объятия, поцелуи: «Папа вернулся!» И два подросших мальчика. Про вещмешок, оставленный в подъезде, вспомнили только минут через двадцать.
Послевоенный «отпуск» продлился не дольше недели - семью-то кормить надо. С годами семейство увеличилось еще на четырех человек (три девочки и мальчик). Жили дружно («в тесноте, да не в обиде» - любимая присказка дедушки). Дети подросли, женились, повыходили замуж. Пошли внуки, правнуки. Из новой квартиры, которую получил дедушка, постепенно начали разъезжаться - кто-то в другие города, кто-то получил свое жилье.
А недавно случилось большое семейное событие: в семье появилось четвертое поколение - родилась праправнучка. Назвали Алией. Алечка жила с родителями в нескольких остановках от дедушки. Кареглазая девочка сразу стала любимицей, она беспричинно улыбалась и что-то лопотала на своем детском языке, когда ее катали в коляске теплым бабьим летом. Девочке вторили синицы и улыбался дедушка.
ПТИЧКА. Это слово за Алечку додумал дедушка. «Полета тебе, девочка, высокого полета». Он знал, что так и случится, он верил в это. Представлялось, что улыбчивая девочка не минует космоса или станет всенародной любимицей. Может быть, артисткой кино, которую будут узнавать на улицах и обожать в каждом снятом фильме. Дедушка поверил, ведь он сказал за праправнучку это слово. Завещание, цена которому было столько лет борьбы. Остаться живым, спасая Родину, вырастить шестерых детей и помочь встать на ноги внукам и правнукам.
«А что? Жизнь удалась! Теперь и помирать почему-то не хочется», - дедушка собрал листы с телефонным опросом и спрятал в тумбочку. Ладно, подождете с завещанием, любимые.