Надо признать, начало было не банальным. Звонок на работу в первой половине дня.
- Здравствуйте.
- Добрый день.
- Это Андрей, помните?
Помню, как не помнить. Два дня назад заходил такой, бросил в меня несколько взглядов.
- Что вы хотите?
- Я хочу сказать, что вы мне нравитесь.
- И что?
- А то, что с этого момента я стану добиваться вашего ко мне расположения. Считайте, осада крепости началась.
Вот так, прямо в лоб, как достославный князь Святослав: «Иду на вы».
Подтекст весьма прозрачен: «Я хочу тебя и, пока не добьюсь своего, не отступлю». Кого? Меня? Меня?! Черт подери, да мне все мужики опостылели лет сто назад! Ведь сплошные проблемы. Смотрят в глаза, слова говорят красивые, а потом - как взрывной волной. Унесенные ветром: ау-у-у...
И этот туда же. Хотя такого безбашенного, надо признать, еще не встречала. А где же цветы, шоколадки, взгляды, вздохи, «поедем, красотка, кататься»? Брякнул что ему надо - и привет. По уму надо было бы возмутиться. Дескать, ах ты такой-сякой разэтакий, ты пошто со мной так безапелляционно, ведь я дама вся из себя изящная, не из таковских, блин... Но то ли в этот день буря магнитная шибко расходилась, то ли предциклический синдром опять же сказался, однако спорить не стала. Буркнула что-то в трубку и легонько так на рычажок ее и положила. Осаждаешь? Ну и осаждай себе, мне-то что за дело.
Вот тут ошибочка и случилась. Человек он оказался, как говорила незабвенная Маргарита Павловна в «Покровских воротах», «ярко окрашенный». Умен, талантлив, интересен, темперамент бешеный. И хотя, как мне показалось, был готов к длительной осаде, крепость пала в рекордные для меня сроки - через неделю.
И все-то вроде с ним было ясно: заводился с пол-оборота, баб за плечами тьма, еще тьма впереди, я - просто очередная звездочка на его погоне. Когда говорил о любви, а говорить он умел, нутром чуяла отработанные «блоки обольщения», обкатанные не раз фразы и выражения. В минуты экстаза крестил меня чужими женскими именами, постоянно путаясь в них.
И со мной все было ясно. Вот он, не за горами, роковой порожек, пустота во взглядах мужчин, скользящих по моему лицу, попытки ухватить молодость-подругу за подол, «продлить, продлить очарованье». Безысходность семейной жизни, когда проще друг друга убить на этих проклятых квадратных метрах, чем разъехаться, разойтись. Ребенок, говорящий: «Мне все равно, как вы друг к другу относитесь, я хочу жить с отцом и матерью».
Так до сих пор и не знаю, что это было - дар судьбы или удар. Все видела, все понимала, но как зачарованная шла на эти болотные огни, увязая все глубже и глубже.
Что-то было в нем трогательное, изломанное, почти детское - замерзшее дитя... И со своей бабьей дурью бросилась защищать, согревать, лелеять. Где я все это увидела? Но увидела именно это. Потом пришла пора прощать, прощать, прощать. Прощала долгие исчезновения, злые, грубые слова, пренебрежение...
- Дорогая, ты же умная женщина, придумай что-нибудь...
Так говорил он. И я придумывала, а месяцев через шесть поразилась своему отражению в зеркале. На меня смотрело почернелое, мучительно напряженное лицо далекой от счастья женщины, в глазах которой застыл тревожный вопрос: что дальше?
Я уже упала как в омут; растворилась в нем, его жизни, его страстях и желаниях. Еще чуть, и я исчезну совсем, померкну, потухну, перестану существовать. Это был край. Бежать, бежать от него прочь, сломя голову... Увы, сделать этого я не могла и только шептала про себя: «Господи, помоги мне, Господи...»
Он исчез из моей жизни, ничего не объясняя. В последнюю встречу был тих и задумчив, держал мои руки в своих и все смотрел грустными, чуть изучающими глазами. А после тишина... От других узнала, что жив, здоров и вполне упитан. Что оставалось мне? Начать себя собирать по кусочкам, по фрагментам, хотя после этого тайфуна многое было утеряно и пришлось создавать что-то новое. Я уже знала, что выстою, что будет больно, возможно, очень больно, так ведь не первый раз, подруга, будем жить! Я снова дышу прохладным чистым воздухом свободы.
Через полгода пришла в себя, порозовела, потолстела, еще раз объяснила себе самой, что все мужики - сволочи и... успокоилась. Ни горечи, ни обид. Ничего личного. Будь здоров, боярин!
Два года спустя он вновь сидел против меня, смотрел глазами больного ребенка и говорил, говорил, говорил... Потом, между прочим, обронил фразу:
- От меня ушла любимая женщина.
Сказал просто так, мимоходом. По крайней мере, мне так показалось.
И я, как полная кретинка, спросила:
- Чем я могу тебе помочь?
Он поднял на меня глаза и невольно улыбнулся. Сейчас скажет: «Ничем. В таких делах помочь невозможно», - подумала я. Вот тут случилась еще одна ошибочка. Он посмотрел на меня долгим взглядом и вдруг произнес:
- Я хочу, чтобы ты была рядом.
М-да, искренности и честности ему не занимать. Это что же, опять «иду на вы»? «Пока не добьюсь, не отступлю»? Нет уж, плавали - знаем. Но каков наглец, а? Опять напор, опять этот бешеный блеск в глазах... Дудки. Осаждай не осаждай, а не видать тебе на сей раз моего белого флага. «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»...» И дернул же меня черт предложить ему свою помощь! Нет уж, умные люди дважды на одни и те же грабли не наступают. Хотя вы помните, чтобы кто-либо бил себя в грудь, утверждая, что бабы умный народ? Лично я - нет. Да еще говорят, что мозг женщины на треть меньше мужского. Может, в этом все и дело, а?
Ангелина ПОЛУЯНЦ
