- Как вы пришли в музыку? С чего все началось?
- Родился я в городе Иваново. С детства увлекался спортом. Сначала по четыре часа гонял мяч с мальчишками у себя на пустыре, потом записался в спортивную школу. Я хотел быть футболистом и к 18 годам был уже кандидатом в мастера спорта. Но зимой как-то зашел в Дом культуры, попал в хор. Меня сразу записали в солисты, чем я был горд. Потом был конкурс школьной самодеятельности, и я победил сначала в классе, потом в школе, затем в районе, после чего меня направили на городской конкурс... И в конце концов поехал в Москву!
После школы не знал, куда поступать, и мне посоветовали пойти в музучилище. Пришел, а там все такие солидные, чувствуют себя совершенно свободно. Ну, думаю, ладно: поступлю - не поступлю, хоть попробую... Поступил. Но учиться не довелось - забрали в армию. Служил в полковом оркестре у себя в родном городе. Там изучил нотную грамоту, для чего вставал за час до подъема. Через месяц стал играть на альте. О футболе забыл, после армии стал усиленно заниматься вокалом. На втором курсе преподаватели сказали, что я могу поступать в консерваторию. Так я попал в Казань.
- А как попали в театр?
- После окончания консерватории получил распределение в Днепропетровский театр музкомедии как оперный вокалист. Там мне сразу дали квартиру, что по меркам сегодняшнего дня вообще нереально. Тогда государство заботилось о молодых специалистах не только в нефтегазодобывающей отрасли! Отработав положенные три года, вернулся домой, работал в Ивановском театре оперетты и многому там научился в плане актерского мастерства. Мы занимались по различным системам – Станиславского и Гротовского, осваивали пластику и танцы. В оперном театре этого не дают. В опере солисты поют дуэт о любви, но не смотрят друг другу в глаза, попросту не видят друг друга, потому что им надо посылать звук через оркестр в зал... Отсюда некоторая скованность - «будто лом проглотил». С другой стороны, оперное искусство очень внутреннее, серьезное, потрясающее.
- Насколько сегодня востребовано высокое искусство?
- Судите сами, на Шаляпинский и Нуриевский фестивали билеты раскупают за месяц. А все остальное время наш театр в зарубежных гастролях, что само по себе свидетельство уровня Татарского академического театра имени М.Джалиля. К сожалению, сегодня главную роль играют деньги, которые мы все хотим зарабатывать. Что крайне отрицательно сказывается на нашем искусстве. Ни литература, ни театр, ни классическая живопись и музыка не могут быть самоокупаемыми, в культуру и образование надо вкладывать большие деньги, которые вернутся следующим поколениям россиян. На Западе это давно поняли. У нас, увы, к высокому искусству не подготовлена элита. Раньше начальство стеснялось признаться в том, что не понимает оперу, а сегодня без стеснения, чуть ли не с гордостью заявляет, что не любит оперу. Между тем это высочайшее направление в музыке и театре – своего рода барометр, показывающий, как в том или ином городе дело обстоит с культурой в целом. В Казани, слава Богу, с этим благополучно.- Как сложилась ваша творческая жизнь?
- С театром в Казани у меня как-то не получалось, и я поступил в Татгосфилармонию. Там 15 лет с удовольствием работал, пел с симфоническим оркестром, записывался на радио и телевидении. А потом создал свой коллектив «Сюрприз-квинтет», в котором все инструменты были народные, а мы были одеты во фраки. Самое плохое в наших музыкантах то, что аккомпаниаторы сидят «неживые», когда поет солист. Если ты скучаешь на сцене, тебе там делать нечего. И я работал с музыкантами как с актерами, чтобы они мне сопереживали. А это обязательно отражается в глазах, мимике, что видит зритель, - и у него также рождается сопереживание. Происходит некий обмен энергетикой.- С чего начинались ваши режиссерские работы?
- Сейчас в Казанском театральном училище я преподаю вокал, а когда-то здесь четыре года был курс актеров музыкального театра. В консерватории к моим задумкам прислушались, и меня взяли в оперный класс. Там я поставил «Любовь к трем апельсинам» Сергея Прокофьева - сложнейшую для режиссера оперу. Мне это очень нравится, я вижу, что в опере можно отразить жизнь человеческого духа.- Вы поете классику, романсы, затем стали петь эстраду. Конечно, вы не одиноки, достаточно вспомнить Муслима Магомаева...
- Надо вспомнить тогда и Рената Ибрагимова, и Сергея Захарова, и Кобзона с Лещенко... В те годы, когда они выступали, люди были подготовлены к такой манере пения. Сегодня же многие не понимают, что такое тембр голоса. Микрофон, как бы ты его не прибавлял, энергетики голосу не добавит. Многие поп-певцы пытаются добавить энергетики за счет телодвижений, различных подтанцовок. Но в пении главное – голос! Многие оперные вокалисты не могут петь эстрадные песни, потому что там есть свои тонкости: надо придерживать дыхание, чтобы не было слишком большого звука, где-то даже прошептать. В вокальном плане это не так просто сделать, и многие оперные певцы не могут совладеть со звуком, который необходимо «подсобрать». Это не всем дано, а может, это им и не надо... - Перед интервью я послушал песни о войне в вашем исполнении. Что для вас песни военных лет?
- Военные песни в большинстве своем написаны настоящими композиторами на стихи замечательных поэтов, профессионально отобранные, лучшие из лучших. И я эти песни по-настоящему люблю. Раньше существовали худсоветы, чиновники от культуры были заточены на то, чтобы произведения искусства оказались на достойном уровне. Вокалистов было мало, но все с консерваторским образованием. Поэтому так много песен стали настоящей классикой.- Вы довольно много времени посвятили спорту. Что он дал вам для жизни, для творчества?
- Я бы всем советовал заниматься спортом. В свои 60 нормально двигаюсь, не замечаю совершенно возраста. Все мышцы, которые приобрел за годы довольно напряженных тренировок, «дыхалка»! - все в прекрасном состоянии. Более того, у меня было не слишком здоровое сердце, но сейчас я о нем даже не вспоминаю. Чувствую себя абсолютно здоровым человеком. А в здоровом теле - здоровый дух. Певцу очень важно чувствовать себя крепким парнем. Сегодняшняя молодежь, к сожалению, мало двигается. И не знаю, надолго ли их хватит.- Можно несколько слов о вашей семье?
- Жена Ирина работала актрисой, сейчас занимается рекламной деятельностью. Сын Данияр Соколов - пианист, лауреат международного конкурса, закончил Казанскую консерваторию, сейчас учится в аспирантуре. Талантливый, вдумчивый, трудолюбивый парень. Дочь Дарья учится в Мариинской гимназии (ныне лицей имени Н.И.Лобачевского при КФУ). Умненькая, хорошая девочка. Тыл у меня крепкий, пороха хватает, так что будем идти дальше.
- Родился я в городе Иваново. С детства увлекался спортом. Сначала по четыре часа гонял мяч с мальчишками у себя на пустыре, потом записался в спортивную школу. Я хотел быть футболистом и к 18 годам был уже кандидатом в мастера спорта. Но зимой как-то зашел в Дом культуры, попал в хор. Меня сразу записали в солисты, чем я был горд. Потом был конкурс школьной самодеятельности, и я победил сначала в классе, потом в школе, затем в районе, после чего меня направили на городской конкурс... И в конце концов поехал в Москву!
После школы не знал, куда поступать, и мне посоветовали пойти в музучилище. Пришел, а там все такие солидные, чувствуют себя совершенно свободно. Ну, думаю, ладно: поступлю - не поступлю, хоть попробую... Поступил. Но учиться не довелось - забрали в армию. Служил в полковом оркестре у себя в родном городе. Там изучил нотную грамоту, для чего вставал за час до подъема. Через месяц стал играть на альте. О футболе забыл, после армии стал усиленно заниматься вокалом. На втором курсе преподаватели сказали, что я могу поступать в консерваторию. Так я попал в Казань.
- А как попали в театр?
- После окончания консерватории получил распределение в Днепропетровский театр музкомедии как оперный вокалист. Там мне сразу дали квартиру, что по меркам сегодняшнего дня вообще нереально. Тогда государство заботилось о молодых специалистах не только в нефтегазодобывающей отрасли! Отработав положенные три года, вернулся домой, работал в Ивановском театре оперетты и многому там научился в плане актерского мастерства. Мы занимались по различным системам – Станиславского и Гротовского, осваивали пластику и танцы. В оперном театре этого не дают. В опере солисты поют дуэт о любви, но не смотрят друг другу в глаза, попросту не видят друг друга, потому что им надо посылать звук через оркестр в зал... Отсюда некоторая скованность - «будто лом проглотил». С другой стороны, оперное искусство очень внутреннее, серьезное, потрясающее.
- Насколько сегодня востребовано высокое искусство?
- Судите сами, на Шаляпинский и Нуриевский фестивали билеты раскупают за месяц. А все остальное время наш театр в зарубежных гастролях, что само по себе свидетельство уровня Татарского академического театра имени М.Джалиля. К сожалению, сегодня главную роль играют деньги, которые мы все хотим зарабатывать. Что крайне отрицательно сказывается на нашем искусстве. Ни литература, ни театр, ни классическая живопись и музыка не могут быть самоокупаемыми, в культуру и образование надо вкладывать большие деньги, которые вернутся следующим поколениям россиян. На Западе это давно поняли. У нас, увы, к высокому искусству не подготовлена элита. Раньше начальство стеснялось признаться в том, что не понимает оперу, а сегодня без стеснения, чуть ли не с гордостью заявляет, что не любит оперу. Между тем это высочайшее направление в музыке и театре – своего рода барометр, показывающий, как в том или ином городе дело обстоит с культурой в целом. В Казани, слава Богу, с этим благополучно.- Как сложилась ваша творческая жизнь?
- С театром в Казани у меня как-то не получалось, и я поступил в Татгосфилармонию. Там 15 лет с удовольствием работал, пел с симфоническим оркестром, записывался на радио и телевидении. А потом создал свой коллектив «Сюрприз-квинтет», в котором все инструменты были народные, а мы были одеты во фраки. Самое плохое в наших музыкантах то, что аккомпаниаторы сидят «неживые», когда поет солист. Если ты скучаешь на сцене, тебе там делать нечего. И я работал с музыкантами как с актерами, чтобы они мне сопереживали. А это обязательно отражается в глазах, мимике, что видит зритель, - и у него также рождается сопереживание. Происходит некий обмен энергетикой.- С чего начинались ваши режиссерские работы?
- Сейчас в Казанском театральном училище я преподаю вокал, а когда-то здесь четыре года был курс актеров музыкального театра. В консерватории к моим задумкам прислушались, и меня взяли в оперный класс. Там я поставил «Любовь к трем апельсинам» Сергея Прокофьева - сложнейшую для режиссера оперу. Мне это очень нравится, я вижу, что в опере можно отразить жизнь человеческого духа.- Вы поете классику, романсы, затем стали петь эстраду. Конечно, вы не одиноки, достаточно вспомнить Муслима Магомаева...
- Надо вспомнить тогда и Рената Ибрагимова, и Сергея Захарова, и Кобзона с Лещенко... В те годы, когда они выступали, люди были подготовлены к такой манере пения. Сегодня же многие не понимают, что такое тембр голоса. Микрофон, как бы ты его не прибавлял, энергетики голосу не добавит. Многие поп-певцы пытаются добавить энергетики за счет телодвижений, различных подтанцовок. Но в пении главное – голос! Многие оперные вокалисты не могут петь эстрадные песни, потому что там есть свои тонкости: надо придерживать дыхание, чтобы не было слишком большого звука, где-то даже прошептать. В вокальном плане это не так просто сделать, и многие оперные певцы не могут совладеть со звуком, который необходимо «подсобрать». Это не всем дано, а может, это им и не надо... - Перед интервью я послушал песни о войне в вашем исполнении. Что для вас песни военных лет?
- Военные песни в большинстве своем написаны настоящими композиторами на стихи замечательных поэтов, профессионально отобранные, лучшие из лучших. И я эти песни по-настоящему люблю. Раньше существовали худсоветы, чиновники от культуры были заточены на то, чтобы произведения искусства оказались на достойном уровне. Вокалистов было мало, но все с консерваторским образованием. Поэтому так много песен стали настоящей классикой.- Вы довольно много времени посвятили спорту. Что он дал вам для жизни, для творчества?
- Я бы всем советовал заниматься спортом. В свои 60 нормально двигаюсь, не замечаю совершенно возраста. Все мышцы, которые приобрел за годы довольно напряженных тренировок, «дыхалка»! - все в прекрасном состоянии. Более того, у меня было не слишком здоровое сердце, но сейчас я о нем даже не вспоминаю. Чувствую себя абсолютно здоровым человеком. А в здоровом теле - здоровый дух. Певцу очень важно чувствовать себя крепким парнем. Сегодняшняя молодежь, к сожалению, мало двигается. И не знаю, надолго ли их хватит.- Можно несколько слов о вашей семье?
- Жена Ирина работала актрисой, сейчас занимается рекламной деятельностью. Сын Данияр Соколов - пианист, лауреат международного конкурса, закончил Казанскую консерваторию, сейчас учится в аспирантуре. Талантливый, вдумчивый, трудолюбивый парень. Дочь Дарья учится в Мариинской гимназии (ныне лицей имени Н.И.Лобачевского при КФУ). Умненькая, хорошая девочка. Тыл у меня крепкий, пороха хватает, так что будем идти дальше.
