Усмирение недовольных
Проводы на фронт, как правило, сопровождались неумеренным потреблением спиртного, что нередко приводило к потасовкам, а иногда и к крупным беспорядкам. Перед жандармским управлением стояла задача на ранней стадии выявлять и предотвращать подобные случаи. Так, младший унтер-офицер Иван Моисеев предотвратил массовые беспорядки восьмитысячной толпы призывников в Чистопольском уезде. Если сейчас владельцы авто обязаны ставить свои машины на учет в военкоматах, то в те времена гужевой транспорт, находившийся во владениях частных лиц, подлежал реквизиции на нужды армии. За изъятых лошадей полагалось денежное возмещение. Увы, не всегда это делалось своевременно, что приводило к массовому недовольству, угрожавшему общественной безопасности. Унтер-офицер Василий Шевелев своевременно информировал о назревавшем конфликте тысячной толпы крестьян у губернского казначейства, которым не выплачивалось денежное возмещение за реквизированных лошадей. В итоге конфликт был разрешен.
Шпиономания
Известно, что после начала войны в Петербурге «русские патриоты» разгромили германское посольство. В обществе были сильны антигерманские настроения. Они выражались не только в изъятии у немцев торговых и иных предприятий, но и в физическом насилии. О подобных фактах начальник КГЖУ К.И.Калинин для принятия мер информировал губернатора. Вместе с тем в народе набирала обороты шпиономания. Нередко жандармам приходилось разбираться с заявлениями о подозрительных сигналах фонарями, светящихся летающих объектах. Жандармское управление боролось с распространителями различных провокационных слухов, сеявших панику среди населения. Унтер-офицеры Иван Волков и Петр Безбородов добыли сведения о высказывании неким Фоссом, немцем по национальности, провокационных слухов. Он был выслан за пределы губернии. Подозрительность населения оказалась не лишней.
Первый шпион
В августе 1914 года крестьянин Лаишевского уезда Державинской волости Филип Трофимович Богаткин недалеко от места дислокации воинских частей, предназначенных к отправке на фронт, задержал подозрительного человека. Поводом для задержания стали его действия по выведыванию у нижних военных чинов сведений о количестве воинских частей и их передвижениях. После того как он был доставлен в полицию, выяснилось, что задержанным оказался некий отставной штабс-капитан Киндельский. В присутствии понятых был произведен досмотр его вещей. В результате был обнаружен блокнот с зашифрованными записями. Следствие, проведенное при прокурорском надзоре помощником начальника КГЖУ Субботиным, выяснило, что Киндельский за три дня до ареста прибыл в Казань из Вены - столицы государства, находившегося в войне с Россией, якобы для проведения этнографических изысканий. Квартиру он снял в непосредственной близости от железной дороги. Это было первым делом по расследованию дела, связанного со шпионажем. Поэтому особое внимание было уделено прокурорскому надзору за соблюдением уголовно-процессуальных действий. Для установления личности Киндельского были сделаны фотографические карточки подозреваемого, которые с соответствующими запросами были направлены по месту его службы и месту жительства. У Генерального штаба была запрошена экспертная оценка сведений, которые успел заполучить Киндельский. Была проведена экспертиза записки, найденной между корпусом и крышкой часов подозреваемого. Опрашивались свидетели. И естественно, к добыванию сведений о действиях Киндельского после его прибытия в Казань привлекались оперативные источники.Добытые материалы следствия дали основание предъявить Киндельскому обвинение в шпионаже. 23 декабря 1914 года Казанский военно-окружной суд признал Киндельского виновным в военном шпионаже. 26 января 1915 года он был повешен. Штаб Казанского военного круга выступил с ходатайством о награждении Богаткина денежной премией, на что он ответил такими словами: «До глубины тронут и благодарен за то внимание, которым осчастливило меня командование Казанского военного округа. Прошу передать премию в Казанский Красный Крест на помощь больным и раненым». В последующем Богаткин был представлен к награждению орденом Святой Анны.Приказом начальника Отдельного корпуса жандармов Джунковского Субботину была объявлена благодарность, и он вскоре был назначен начальником Томского ГЖУ. В годы Гражданской войны служил в контрразведке Колчака. Интересная деталь: родная сестра Джунковского в 30-е годы преподавала в Казанском авиационном институте и была репрессирована.
Губернатор попросил о безопасности
В 1915 году КГЖУ стало отслеживать ситуацию в монархических организациях. Наиболее значительным по количеству членов был Казанский Союз русского народа. Руководили им профессор университета статский советник Владислав Францевич Залесский, член правления приват-доцент Духовной академии отец Варсонофий. Монархические организации насчитывали около 2000 человек.
22 декабря 1915 года во французской газете Le Temps была помещена заметка, в которой сообщалось о встрече представителей поволжских татар с графом Тиссе, где ему был вручен меморандум о необходимости создания на территории от Казани до Астрахани тюрко-татарского государства. Как сообщала газета, делегация затем направилась в Берлин. КГЖУ по указанию казанского губернатора установило, что в указанный период из Казани в Будапешт никакая делегация не выезжала, а встречу с официальными лицами Австро-Венгрии провели эмигранты из числа татар - Юсуф Акчура, Абдрахман Ибрагимов и др., находившиеся в эмиграции в Константинополе. Сорокалетний барон подполковник Мотодзиро Акаси - военный атташе в Петербурге, завербовал имперского советника по делам исламского Востока Абдул Рашида Ибрагима, который в течение многих лет работал на японскую разведку. С одобрения турецкого посла в Вене летчики и агенты распространяли воззвания среди мусульман русской армии. Руководитель австрийских спецслужб Макс Ронге в своих воспоминаниях писал, что эта пропаганда «имела некоторый успех».1 марта 1917 года вице-губернатор Дьяченко собрал у себя представителей властных структур, среди них был и вновь назначенный начальник КГЖУ Терентьев, который приступил к своим обязанностям 23 февраля того же года. Им была зачитана телеграмма из столицы, в которой говорилось: «В Петрограде кровавая революция, разгромлены все правительственные учреждения...» Вице-губернатор попросил обеспечить безопасность его самого и семьи.В создавшейся ситуации первая мысль у руководства КГЖУ была, как уберечь негласных сотрудников от расправы толпы, в случае если соответствующие документы станут достоянием гласности. Решили уничтожить записки негласных сотрудников, в том числе и филеров, что и было ими сделано. Необходимо отметить, что были уничтожены документы, решение об уничтожении которых входило в компетенцию руководства КГЖУ. Однако несмотря на это, в начале марта Терентьев, его помощники Прогнаевский и Кирсанов Временным комитетом были арестованы и переданы в распоряжение Казанского окружного суда для проведения следствия по якобы имевшему факту сожжения архива КГЖУ. Эту акцию новых властей нельзя было рассматривать иначе как необоснованные репрессии в отношении лиц, выполнявших свой служебный долг. 11 марта 1917 года, находясь в заключении, полковник Прогнаевский в рапорте военному коменданту г. Казани писал: «Разрешите же мне с верою в радостное будущее Родины присягнуть новому правительству, которое считаю законопоставленным народом и которому готов повиноваться, не считайте меня врагом». Следствие продолжалось несколько месяцев. В августе арестованные под денежный залог вышли из тюрьмы и выехали из города. А через некоторое время случился и Октябрьский переворот. Материалы в отношении Терентьева, Прогнаевского и Кирсанова были переданы в следственную комиссию Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Она нашла только Кирсанова, который был репрессирован.
